Он смотрел на меня, взгляд у него был серьезный.

– Если дверь заперта, значит, на то есть причина. И если у человека нет ключа, значит, есть причина его не впускать.

Он потыкал ногой груду тлеющего тряпья, как бы затем, чтобы убедиться, что оно не вывалится наружу.

– Вы умны и знаете об этом. Это и есть ваша слабость. Вам все кажется, будто вы понимаете, во что ввязываетесь, хотя на самом деле это не так.

Элодин снова посмотрел на меня, его темные глаза были очень серьезны.

– Вам кажется, будто вы можете мне довериться, – сказал он. – Будто я вас научу всему, что надо, и уберегу от всего, что может случиться. Но это худшая разновидность глупости.

– Чьи это комнаты? – тупо повторил я.

Он внезапно расплылся в улыбке.

– Магистра Хемме!

– И зачем вы жжете всю его одежду? – спросил я, пытаясь не обращать внимания на то, что комната стремительно наполняется горьким дымом.

Элодин посмотрел на меня, как на идиота.

– Потому что я его ненавижу!

Он вытащил из складок мантии хрустальный графин и шваркнул его об стенку камина. Графин разлетелся вдребезги, и огонь вспыхнул еще ярче от того, что оставалось внутри.

– Он осел и ублюдок. Никто не смеет так со мной говорить!

Дым продолжал заполнять комнату. Если бы не высокие потолки, мы бы уже задыхались. Но и без того дышать становилось трудновато. Мы бросились к выходу. Элодин отворил дверь, и дым повалил в коридор.

Мы стояли у двери, глядя друг на друга. Мимо нас струился дым. Я решил подойти к проблеме с другой стороны.

– Магистр Элодин, – сказал я, – я понимаю ваши колебания. Иногда мне действительно недостает предусмотрительности.

– Очевидно, да.

– И, должен признаться, временами мои поступки бывают…

Я замялся, пытаясь придумать более уничижительное для меня определение, чем «необдуманные».

– Невообразимо идиотскими? – подсказал Элодин.

Меня охватил гнев, я начисто забыл о своем намерении продемонстрировать смирение.

– Ну знаете ли! Слава богу, я тут не единственный, кому случалось принимать неразумные решения! – выпалил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. Я посмотрел ему в глаза. – Про ваши подвиги я тоже наслышан! Говорят, вы и сами немало начудили, когда были студентом!

Улыбающаяся физиономия Элодина несколько вытянулась, придав ему вид человека, который что-то проглотил и это застряло у него в горле.

Я продолжал:

– Если вы думаете, будто я безрассуден, так сделайте с этим что-нибудь! Укажите мне верный путь! Направьте мой неокрепший юный разум…

Тут я глотнул дыма и закашлялся, это вынудило меня оборвать свою тираду на полуслове.

– Сделайте что-нибудь, черт побери! – прохрипел я. – Научите меня!

Не то чтобы я кричал, но под конец все-таки запыхался. Мой гнев улегся так же стремительно, как и вспыхнул, и я испугался, что зашел чересчур далеко.

Но Элодин просто смотрел на меня, и все.

– А с чего ты взял, будто я тебя не учу? – озадаченно спросил он. – Если не считать того факта, что ты упорно отказываешься учиться.

Потом он развернулся и пошел прочь по коридору.

– На твоем месте я бы предпочел убраться отсюда, – бросил он через плечо. – Люди захотят выяснить, кто это устроил, а что вы с Хемме не ладите – это всем известно.

Меня прошиб холодный пот.

– Что?!

– И помыться перед экзаменом тебе не помешало бы, – продолжал он. – Нехорошо получится, если от тебя будет вонять дымом. Я живу здесь, – Элодин достал из кармана ключ и отпер дверь в дальнем конце коридора. – И чем ты это объяснишь?

Волосы у меня были еще влажные, когда я миновал короткий коридор и поднялся по лесенке на сцену пустого театра. В зале, как всегда, было темно, освещен был лишь огромный стол в форме полумесяца. Я остановился на краю освещенного пространства и стал вежливо ждать.