– В этой шляпе у тебя такой вид, как будто ты увлекаешься мальчиками, – заметил я. – Если ты не свалишь отсюда, я ее, пожалуй, с тебя сшибу.

Я взглянул на него.

– Кстати, как рука?

– Теперь уже гораздо лучше, – вежливо ответил он. Рассеянно потер сломанную руку и улыбнулся.

Я сунул в рот еще один орешек, скривился и снова его выплюнул.

– В чем дело? – поинтересовался Амброз. – Коринка не нравится?

И, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал прочь. Он улыбался.

Можете себе представить, что творилось у меня в голове, если я просто растерянно проводил его взглядом. Я поднес кулек к лицу и принюхался. Я ощутил пыльный запах кукурузных листьев, аромат меда и корицы. Ни коринкой, ни мускатным орехом не пахло ничуть. Откуда же Амброз может знать?..

И тут мои мозги с грохотом встали на место. Одновременно с этим пробило полдень, и все, у кого был тот же жребий, что у меня, поспешно встали в длинную очередь, тянущуюся через двор. Наступило время моего экзамена.

Я опрометью бросился прочь.

Я отчаянно колотил в дверь, задыхаясь оттого, что взбежал бегом на третий этаж «конюшен».

– Симмон! – орал я. – Симмон, открой, поговорить надо!

Дальше по коридору открывались другие двери, студенты выглядывали на шум. Одним из них как раз и был Симмон. Его светлые волосы были растрепаны.

– Квоут, ты чего? – спросил он. – Это же даже не моя дверь!

Я подошел, втолкнул его в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Симмон. Амброз меня чем-то опоил. Мне кажется, что у меня не все в порядке с головой, но я не могу понять, в чем дело.

Симмон ухмыльнулся.

– Знаешь, мне уже давно казалось, что…

Он осекся, глаза у него вылезли на лоб.

– Ты чего делаешь? Ты зачем плюешься?!

– У меня во рту какой-то странный привкус, – объяснил я.

– А мне какое дело? – сердито и растерянно отрезал он. – Ты чего, вообще? В сарае, что ль, родился?

Я залепил ему увесистую пощечину, он отлетел и впечатался в стену.

– Ну да, я родился в сарае, – мрачно ответил я. – И что такого?

Сим стоял, одной рукой упираясь в стену, другую прижав к медленно багровеющей щеке. Лицо у него было совершенно ошеломленное.

– Господи помилуй, да что с тобой такое?!

– Со мной-то все нормально, – ответил я, – а ты бы лучше последил за своим тоном. Вообще-то ты мне нравишься, но, если у меня нет богатеньких родителей, это не значит, что ты меня чем-то лучше.

Я нахмурился и снова сплюнул на пол.

– Господи, какая мерзость! Ненавижу мускатный орех. С детства его терпеть не мог!

Тут Сима, похоже, осенило.

– Что за вкус у тебя во рту? – спросил он. – Коринка и пряности, да?

Я кивнул:

– Гадость страшная.

– Прах Господень… – сказал Сим тихо и серьезно. – Понятно. Да, ты прав. Тебя опоили. И я даже знаю чем…

Он осекся. Я развернулся и взялся за ручку двери.

– Ты куда?

– Пойду убью Амброза, – ответил я. – Он меня отравил.

– Это не яд. Это…

Он вдруг умолк, затем продолжал очень ровным, спокойным тоном:

– Откуда у тебя этот нож?

– Я всегда его ношу на ноге, под штанами, – объяснил я. – На всякий случай.

Сим набрал воздуха в грудь, потом с шумом выдохнул.

– Можешь выслушать меня в течение минуты, прежде чем пойдешь убивать Амброза? Я тебе все объясню.

Я пожал плечами:

– Ладно.

– Можно попросить тебя сесть, пока мы будем разговаривать?

Он указал на стул.

Я вздохнул и сел.

– Ну хорошо. Только давай побыстрее. У меня ведь еще экзамен сегодня.

Сим спокойно кивнул и сел на край своей кровати напротив меня.

– Короче, знаешь, как бывает, когда человек напьется и вобьет себе в голову, что ему непременно надо сделать какую-нибудь глупость? И отговорить его нет никакой возможности, хотя делать этого явно не стоит?