– Студента! – подсказал Гильер.

– Точно. Перемешалось в голове, значит, и стал говорить и понимать пуссляндский. Ну, барин накупил книжек, и всё началось по новой, – тут крестьянин опомнился. – А вы куда идёте?

– Я к людям. Надо к берегу бы мне. В город.

– Это запросто, но только вы не туда идёте. Эта дорога ведёт к морю, в эту сторону. А пойдёмте ко мне. Жена обрадуется. Или вы куда-то спешите?

– Да мне уже без разницы.

– Пойдёмте.

Крестьянин пошёл дальше, а Гильер за ним.

– Ну и как вам наш язык?

– Знаете, хазляндский легче. А тут картавить надо. А где вы такой костюм взяли? На ярмарке?

– Это скафандр, для подводного погружения.

– А, знаю. А чего вы в нём ходите по земле? Жарко ведь.

– Да мне его как раз снять надо.

– Это запросто.

В избе посередине стоял большой крепкий сосновый стол, за ним сидели: Гильер, крестьянин и ещё один человек мощного телосложения с длинной пегой бородой. На столе разложились разные яства, среди которых находилась и початая бутыль на три пинты с мутной жидкостью. А у стены стоял скафандр Гильера с отпаянными ботинками и припаянным шлемом на спине. У стены располагалась лавка, на которой сидела, сложив руки на коленях, женщина среднего возраста. Справа разместилась большая каменная печь, в которой потрескивал огонь, а в горшке побулькивал суп.

– Вот, Степан, – обратился крестьянин к бородатому великану, – ты у нас кузнец. Скажи как в такую штуку, – крестьянин указал варёной картофелиной на скафандр, – можно затолкать человека? Там же душно! Можно же задохнутся! – крестьянин сделал в слове «задохнутся» ударение не на «у» как все нормальные люди, а на «о» как кое-какие ненормальные и некоторые необразованные.

– Ну, – Степан обернулся на скафандр и положил на стол ломоть хлеба фунта в четыре. – Ну, – Степан почесал бороду. – Ну, – Степан повернулся к крестьянину и Гильеру. – В Хазляндии и не такое делают. Кузница у них дай боже, – Степан снова принялся за еду.

– В Фамлёдии, – поправил крестьянин.

– А мне хоть в Чайнае, но кузница хорошая. Нам такого за день не сделать… Нет, даже за два, – Степан положил ломоть хлеба на стол и выпрямился. – А то что пузырь этот лопнул, так это ваши кудесники недокудесили. Пузырь надо делать не из этого каучукчи…

– Каучука, – снова поправил его крестьянин.

– Каучука. А из обычного нашего добротного свинячьего пузыря.

– Поросячьего, – снова поправил крестьянин.

– А мне хоть из бычачьего. Может, ещё хряпнем?

– Давай, – крестьянин открыл бутыль и разлил по стаканам мутную жидкость. В комнату вплыл большой пушистый кот. Он шёл величаво (он здесь – хозяин), пока не учуял запах этой мутной жидкости. Кот чихнул и побежал вперёд к женщине, чуть шатаясь. Затем прыгнул на ей на колени и сразу же заснул. – Будем! – Все трое выпили из стаканов и закусили луком. У Гильера поплыло в глазах, и он упал лицом на стол, крестьянин успел подложить ему под лицо рушник, но упал водолаз лицом всё равно громко.

– Ну и хлюпики у них там в Пуссляндии!

– В Фамлёдии, – поправил крестьянин, глядя на спящего Гильера. По избе раздался оглушительный храп пушистого кота.