– Никому не звонил, – Орлов тупо глядел на экран, – я вообще мобилу на кухне забыл!

– Как удачно, – усмехнулся майор.

– Бред какой-то! – прошептал Орлов побелевшими губами.

– А вам этот номер знаком? – поинтересовался майор.

– Смеетесь? Много номеров вы вот так, на память, знаете?

– Но ведь это не я, а вы его набрали!

– Ложь! – взвился Орлов.

– Мобильники не лгут, – Зубов покачал головой. – Только люди…

– Офигеть! – воскликнул Зубов, когда разговор с Орловым был закончен, и тот вышел из кабинета. – Никто не признался в том, что лично видел, как эта парочка занималась любовью в таком нестандартном месте. Если то, что происходило, можно назвать любовью…

– Ну да! – кивнул Глинский. – На глазах у одного из этих… м-мм… молодых людей насилуют женщину, и не кого-нибудь, а их подругу, которую, по их словам, они все уважают и любят. А он и пальцем не шевельнул, чтобы защитить ее. Повернулся и ушел. А может, не ушел, а продолжал наблюдать. И что там он себе думал – одному Богу известно.

– Либо он в глубине души считает, что Астахова получила по заслугам, либо же решил, что это событие сыграет ему на руку, – закончил его мысль Зубов.

– Может быть, он молчит из деликатности? – возразил Глинский. – Не хочет, чтобы Астахова оказалась вынуждена давать объяснения по такому щекотливому поводу?

– И что это за деликатный урод такой? – злобно произнес майор. – Сначала деликатно смотрит, как женщину насилуют, а потом деликатно молчит? Чушь! Как бы то ни было, увиденная сцена его потрясла…

– Она любого бы потрясла… – криво усмехнулся Глинский.

– Ты не учитываешь больную психику убийцы, – возразил Зубов. – Подобное зрелище вполне могло спровоцировать его на убийство, а уж тем более на изнасилование! А это значит…

– А это значит, что подозреваемых у нас не так уж много… – задумчиво договорил Глинский. – Хотя, если принять за версию, что привидение за дверью и есть убийца, то двоих мы отсекли – Орлова, потому что он был по другую сторону двери и Рыкова, потому что у него алиби по времени, правда, еще не подтвержденное. Но мы знаем совершенно точно, что Орлов способен на насилие. И что получается?..

– Да ерунда получается. Астахова с пеной у рта утверждает, что Орлов не мог подняться с постели без того, чтобы она не проснулась. Но при этом она ни слова не сказала о том, что он вставал и выходил из спальни. Знать, зачем, Астахова не может, но какого лешего она скрывает, что ее любовник вставал в пятом часу? К убийству это отношения не имеет, прямого, во всяком случае. Подведем итог – ни хрена она не слышала, и он мог в любое время выйти из комнаты. Хоть в пять, хоть в шесть, хоть в восемь. Да еще звонил кому-то. Это она тоже не слышала?

– И зачем она его покрывает?

– Любит, – вздохнул Зубов. – Любит, мать ее….

Алену Булгаков нашел на том же месте, подле спящей Катрин. Она отрешенно буравила взглядом стенку над кроватью.

– Тебя зовут, детка. – Она словно очнулась от его голоса.

– Я не хочу туда идти, Сережа, – жалобно произнесла она. – Я не знаю, что мне говорить. Я боюсь сказать что-то не то, а врать я не умею – совсем.

– Что за глупости, – потрепал он ее по щеке. – Говори правду, только правду и ничего кроме правды.

– Я же ничего не знаю… – робко пролепетала девушка, и с надеждой взглянула на Катрин. – А может им сказать, что я нужна здесь?

– Ерунда, – ответил он и подтолкнул ее, все еще упиравшуюся, к двери. – Итак, правду, но в разумных пределах. Например, не стоит особо распространяться о том, чего ты, по идее, не знаешь и не должна знать. Например, ты можешь быть не в курсе отношений Орлова и Катрин, поэтому делай удивленные глаза – вот так, как сейчас. И молчи про то, что он с ней сделал. Ты ведь этого не видела, правда? И Катрин об этом не рассказывала. Как-то так…