– Валяй. Зачем понадобилось убивать девушку, о коей никому ничего не известно, и которую, можно сказать, никто толком не знал? – пробормотал Зубов. – Может, она узнала кого-то, за кем есть что-то темное? Хотя в этом случае уместнее удавку на шею, чем насилие с кровопусканием.

– Успешные молодые люди, с блестящим образованием, в общем-то, состоявшиеся, на кой она им сдалась? – пробубнил Виктор из своего угла.

– Адвокатскую речь сочиняешь? – спросил с презрительной улыбкой Зубов. – Они в твоей защите не нуждаются. Один из них – убийца, сомнению не подлежит. Не могла же она сама себя искромсать, дабы избавить их от своего нежелательного общества? Кстати, Мишка не звонил? Он обещал сообщить предварительные результаты экспертизы и причину смерти.

– Разве она не очевидна? – возразил капитан. – Девочка вся порезана. Но может, часть порезов нанесена посмертно?

– Полагаю, нет… – покачал головой майор. – Шенберг считает, что когда насильник оставил ее, она была еще жива… Жертва истекла кровью…

– Почему ж она не кричала?

– Если он заклеил ей рот, она могла разве что мычать. А ведь скотч мы так и не нашли. В сортир он его, что ли, спустил?..

– Может, и спустил… – задумчиво сказал следователь. – Но чтобы вообще никто ничего не слышал…

– Здесь прекрасная звукоизоляция, – Глинский постучал по обитой шоколадным шелком стене кабинета. – Ткань почти полностью поглощает звук. Так почему бы ему не включить музыку? Так сказать, для создания настроения… А потом, если все спали…

– Судя по всему, – задумчиво произнес Зубов. – Спали не все. Но зачем ему врубать музыку? С риском, что она кому-то помешает спать, и этот кто-то заявится, чтобы попросить убавить звук? Зачем ему свидетели?..

– Ну что, – спросил Сергеев устало. – Пойдем дальше? А то мы к вечеру не закончим.

– Похоже на то, – Зубов вытащил из кармана маленький крестик на длинной золотой цепочке. Цепочка была разорвана около замка. Он аккуратно упаковал ее в пакетик для вещдоков.

– Ребята из районного отделения нашли в холле, – объяснил он следователю.

– И чье это? – поднял брови Сергеев.

– Кто ж его знает… Может, Стрельниковой? Вить, нашли ее родственников?

– Сейчас узнаю, – Глинский быстро набрал номер и, коротко переговорив, повернулся к Зубову. – Да… Значит так… Стрельникова Полина Борисовна, 1985 года рождения, не замужем, детей нет. Проживала с матерью. Адрес…

– Не надо, все понятно. Матери сообщили?

– Да, она сейчас как раз на опознании…

– Виктор, бери машину, дуй в морг, предъяви матери крест. И сразу же обратно, ты мне здесь позарез нужен. И узнай у Шенберга предварительные результаты. Я попросил его поторопиться со вскрытием.

– Меня уже здесь нет, – сказал Глинский. – А на беседу кого, Валерий Вениаминович?

– Блондинку, – ответил Сергеев. – Она должна засвидетельствовать алиби Рыкова. Кстати, об алиби! Свяжись с таксомоторными компаниями…

– Дал задание ребятам из района. Ну, я поехал? – отсалютовал капитан.

– Фамилия, имя, отчество?

– Королева Анна Николаевна.

Если уж ей суждено пройти через это, думала она, то следует выдержать все с достоинством. Итак, голову выше, плечи расправить – Раймонда де Дорис перед сарацинами.

– Род занятий?

– Я артистка балета, – скромно сообщила Анна, не вдаваясь в подробности, и назвала свой театр, с тоской подумав о том, что если б ничего этого не случилось, то она сейчас бы занималась любимым делом в любимом репетиционном зале. А послезавтра приезжает Клаудиа Эстер. Кошмар, не дай бог, она узнает…

– Расскажите нам о вчерашнем вечере.

– Что вас интересует? – спокойно спросила Анна.

– Нас интересует ваша версия вчерашних событий, – Анна внушала следователю симпатию – уравновешенная и – милая. И при этом, бесспорно, хороша собой.