К экспериментальному цеху по темным коридорам огромного здания зверокомплекса со всех сторон бежали охранники, громко стуча подкованными подошвами тяжелых ботинок по рифленому железному полу. У охранников на душе «кошки скребли» (из них еще никто не догадывался, что это были не кошки, а «лунные лисицы»), они на ходу стаскивали автоматы и передергивали затворы, готовясь к самому худшему, автоматически перебирая в памяти наиболее знаменитые катастрофы зверокомплекса, имевшие быть место в прошлом…

Проснулась, разумеется, вся деревня, словно бы взорвавшаяся яростным собачьим лаем. В хлевах протяжно заревели вымястые кривоногие коровы, противно заблеяли поголовно болевшие с похмелья овцы (в окрестностях свирепствовал страшный «африканский овечий триппер», и главный ветеринар Лысой Поляны рекомендовал односельчанам для профилактики во время поения овец вливать им на ведро воды триста грамм самогонки), расхрюкались страдавшие от ожирения сердца свиньи, раскрякались толстозобые хищные «утки – ракожоры» (достаточно редкий вид домашней птицы даже для Пикирующего Района, завезенный в Лысую Поляну несколько лет назад неизвестно откуда, бывшим главным инженером Зверокомплекса Блуткиным, примерно тогда же убитым «лошадьми-убийцами» во время охоты на «ничейных» коров в районе села Жабомоево), раскудахтались безмозглые куры и лишь одни знаменитые на весь Район двухголовые лысополянские петухи сохранили гордое молчание.

Люди, чертыхаясь и проклиная все на свете, выбегали из домов, подходили к калиткам, неподвижно там замирали и с густеющим душевным мраком в глазах молча слушали переливы аварийной сирены…

Услышал сирену и Командир Саблинского Сельсовета Ништюков. Вернее, первой ее услышала жена, она-то и растолкала крепко спавшего мужа. Тот очень долго, то ли не мог, то ли не хотел просыпаться, мычал и недовольно причмокивал в своем сладком сне, постоянно поворачивался спиной к жене, монголоидным лицом к стене, сучил худыми волосатыми ногами под ватным одеялом. Но наконец-то проснулся и, услышав далекие переливы аварийной сирены (Собственно Саблино располагалось от Зверки примерно в трех километрах – их разделял смешанный сосново-березовый лес и железнодорожная ветка; в сосново-березовом лесу водилось много ядовитых насекомых и всяких злобных диких животных, а по железнодорожной ветке без всякого расписания на огромной скорости курсировали «бешеные электрички», в которых не ездил никто, кроме ревизоров, нарядов милиции и машинистов; жители Района боялись «бешеных электричек» хотя бы по той простой причине, что они, якобы, никогда и нигде не останавливались) сел в кровати, и недоуменно уставился в окно, за которым клубился густой молочно-белый туман.

– Что это, Лепа?! – тревожно спросила жена, имея ввиду сирену.

До «Лепы» внезапно дошло, что именно могло произойти этой ночью на Зверке и, проигнорировав тревожный вопрос жены, он бросился в Потайную Комнату, где находился серебряный телефонный аппарат прямой связи с Командиром Района…

В просторном светлом кабинете главного редактора «Хроники Пикирующего Района» начиналась плановая еженедельная планерка.

За огромным рабочим столом сидел хмурый, как дождливое октябрьское утро, сам хозяин кабинета, пятидесятивосьмилетний Александр Иванович Малеванный и обводил усталым пытливым взглядом сотрудников газеты, неудобно расположившихся на жестких хлипких стульях, ровными рядами, расставленными вдоль стен кабинета. Редакция газеты этим утром была представлена в полном составе, как и полагалось на еженедельной планерке. Отсутствовал по уважительной причине лишь один сотрудник – старейший корреспондент «Хроники Пикирующего Района», семидесятидвухлетний Юрий Михайлович Першин, уже шестой день находившийся в в ответственейшей двухнедельной командировке, выполняя личное задание главного редактора газеты.