– Совершенствуюсь, – скромно ответил тот, вытирая остатки мыльной пены со щёк Гуревича. Убрав полотенце, он спросил: – Кельнской водой спрыснуть?^>56

– Пожалуй, – согласился Гуревич. Дождавшись, когда Карл закончит его причёсывать, он протянул пятьдесят крон и спросил: – Приятель твой, Колель Собельсон не появлялся? Как объявиться, дай мне знать. Сдачи не нужно.

– Спасибо господин Гуревич, – карл Паукер спрятал купюру в карман жилетки. Он посмотрел в окно и воскликнул: – Ты смотри-ка, он оказывается офицер!

По тротуару мимо окон цирюльни прошёл капитан армии Австро-Венгрии.

– Что тебя так удивило Карл?

– Понимаете, господин Гуревич, – пояснил Паукер, – этот слащавый господин в приятельстве с одним моим, не слишком хорошим знакомым, Адорджаном Ковалем.

– Чем же твой приятель Коваль не хорош?

– Этот самый Коваль торгует одним своим местом,– рассмеялся Паукер, – а я слышал, среди офицеров армии Австро-Венгрии содомский грех сильно порицается.

– Наверняка Карл ты ошибся на счёт этого господина, – задумчиво произнёс Гуревич. Он узнал того капитана, это был офицер Эвиденцбюро^>57 Генерального штаба Австро-Венгерской армии Альфред Редль. Гуревич взял Карла за краешек жилетки и тихо сказал: – Карл, я не хочу, что бы у тебя были большие неприятности, потому, не вздумай болтать про этого капитана.

– Понял,– со страхом прошептал Паукер.

Карл Паукер был прав, гомосексуализм в армии Австро-Венгрии порицался. В уголовном уложении этой империи, как в прочем и в других империях: Российской и Германской, гомосексуализм был уголовно наказуем. Если станет известно о содомских наклонностях капитана Редля, ему грозили, суд офицерской чести и позорное увольнение.

«Дело это не по моей части, – подумал Гуревич, – хотя, оставлять его без внимания нельзя. Сообщу о нём Константину Павловичу. Эта информация его точно заинтересует».

В молодости, Михаил Гуревич, баловался вольнодумными идеями и состоял в «Общестуденческом союзе», за что в 1888 году был выслан под гласный надзор полиции в Сургут. В 1889 году он был отправлен в Якутск, для отбывания воинской повинности. Через год он становится осведомителем полиции. В 1890 году Департамент полиции организует ему разрешение поселиться в Москве, где он был тайным агентом Охранного отделения полиции. В 1901 году о связях Гуревича с Охранкой становится известно революционерам, и как от тайного агента, от него уже не было проку. Гуревич официально поступает на службу в Департамент полиции.

Год он проработал в Петербурге в Особом отделе под началом Менщикова, а в начале 1903 года Зубатов перевёл его руководить заграничной агентурой в Румынии и Галиции. Раньше Гуревич никогда и заграницей-то не был, а тут такая хлопотная должность – руководить заграничной агентурной сетью Департамента полиции. Большую помощь ему оказал русский консул в Лемберге Константин Павлович Пустошкин, опытнейший дипломат. Ему и решил Гуревич передать информацию о капитане Редле.

***

Уроженец Самарской губернии Константин Пустошкин ещё в свой первый приезд, будучи гимназистом, был очарован Киевом. Это было тридцать пять лет назад. Гуляя по улицам Киева, он совмещал историю с реальным местом развития событий: вот здесь на Старокиевской горе было капище бога Перуна^>58, а рядом с Киевом в селе Жуляны, святилище богини смерти Жели, вот тут на улице Почайнинской, где в старину протекала речка Почайка, князь Владимир^>59 крестил киевлян.

«Тут у нас кругом святые места, – сказал двоюрный брат, пятнадцатилетний Пётр Сорокин. Затем он рассмеялся, проводил взглядом проходящую мимо красавицу и добавил: – Киев, город святости и блуда».