– Николай Карлович, – начал спокойным тоном Герасимов, – объясните, кому вы служите, Государю – императору, или Совету народных депутатов?

– Но у них же было постановление, – Модель вспотел.

– Николай Карлович, пройдите в свой кабинет, и напишите прошение об отставке, – сказал Герасимов, – я вас больше не задерживаю.

После ухода заместителя, Герасимов позвонил министру МВД Дурново и просил немедленно принять его. Александр Васильевич показал министру «Финансовый манифест» Троцкого, просил дать ему распоряжение на арест Совета народных депутатов. Герасимов говорил и говорил, а Пётр Дурново, сидя за своим столом, рисовал фигурки на листе бумаги. Наконец он поднял голову и сказал:

– Хорошо, завтра в два часа дня мы проведём совещание и обсудим ваше предложение.

На следующий день в кабинете Дурново собрались – директор Департамента полиции Эммануил Вучич со своим заместителем Петром Рачковским, два товарища прокурора Санкт-Петербургской судебной палаты Трегубов и Камышанский, ну и конечно полковник Герасимов, он вновь повторил свои доводы об аресте Совета народных депутата.

– Александр Васильевич, вы напрасно сгущаете краски, пугая нас мифическим восстанием,– заметил Рачковский.

– Пётр Иванович, у меня достаточно точных агентурных данных, указывающих на то, что Совет подготавливает восстание. Предъявленный вам «Финансовый манифест» прямое доказательство этого, – ответил Герасимов.

– Даже если этот манифест и будет напечатан в наших газетах, дальше Петербурга он не уйдёт, – возразил Рачковский. Он посмотрел на Вуича: – Мы с Эммануилом Ивановичем позаботимся об этом.

– Да всем охранным отделениям полиции в губерниях, будут даны указания, изымать тиражи газет с этим манифестом, – подтвердил Вучич.

– Кроме того, одними статейками в газете, революцию не сделаешь, – усмехнулся Рачковский, – нужно оружие, а его-то как раз у Совета и нет.

– Вы заблуждаетесь на этот счёт Пётр Иванович! – воскликнул Герасимов. Он хлопнул ладонью по столу: – У большевиков есть специальные группы перевозящие оружие из-за границы.

– Наши заграничные агенты ничего об оружии не сообщают, – покачал головой Рачковский. Он посмотрел на Герасимова: – Вся эта информация, о якобы переправляющемся из-за границы оружии, фантазии ваших агентов. Кроме того Сергей Юльевич Витте категорически против обострения ситуации в Петербурге. Он разговаривал по этому поводу с Треповым, тот сообщил позицию Сергея Юльевича Государю, который полностью согласен с позицией Витте.

– Пётр Иванович, хотелось бы прояснить, – сказал министр, он опять рисовал фигурки на листе бумаги. Положив карандаш, Дурново спросил: – Нежелание обострять ситуацию в Петербурге, это ваша позиция или Сергея Юльевича Витте?

– Витте и Государя, – ответил Рачковский.

Пётр Иванович Рачковский был в приятельских отношениях с Витте и с Треповым. Именно он способствовал сближению Трепова и Витте. После удачно заключённого в Портсмуте мирного договора с Японией, Николай II благоволил к Витте. В свою очередь Сергей Юльевич решил влиять на императора через генерала Трепова, который был весьма близок с Госадурем.

– Если Государь против ареста Совета, мы не можем идти наперекор его воле, – заметил Трегубов.

– О чём вы говорите Сергей Николаевич?! – воскликнул Камышанский. Он посмотрел на Дурново и продолжил: – Уверен, отказывая в поддержке Александру Васильевичу Герасимову, мы толкаем страну в пропасть революции! Подумайте о России!

– Ну да, – усмехнулся Рачковский, – за Россию у нас радеют только Камышанский и Герасимов.

Ответить Камышанский ничего не успел, в кабинет вошёл министр юстиции Акимов.