– Заберёшь хомяка? – спрашивает он у Егора.

– Конечно! – радостно отвечает Егор.

Хомяк ненастоящий, игрушечный хомяк. В него встроен диктофон с воспроизводителем. Ты скажешь: «Эй, мать твою фашистскую» – и он смешным писклявым голосом повторит это.

– Гантели?

Гантельки маленькие, килограмм веса в каждой, Ирина не забрала их во время своего отступления в другую квартиру.

– Возьму обязательно! Я буду заниматься! Я хочу стать сильным!

Гантели укладываются в школьный ранец. Звонит мой телефон.

Это таксист. Чтобы больше времени провести с сыном, я решил не болтаться по электричкам и метро, доехать по сокращённой схеме. При нормальном раскладе от Жуковского до Домодедова ехать минут пятьдесят.

Я обнимаю отца и сына.

– Встретимся в Тамбове на Новый год!

Егор неуверенно отвечает «да». Глаза его чуть увлажнились, но он, потомок донских казаков, тоже держит себя в руках.

…Перед тем как сесть в такси, я поднимаю голову. Мой сын открывает окно и кричит:

– Анархия – мать порядка!

Вскидываю руку вверх, вытягивая указательный палец и мизинец, показываю «козу».

Таксист – мой старый знакомый. Его зовут Николай. Человек, не до конца посвящённый в подробности моей личной жизни, он и не знает, что я здесь полгода как не живу.

– Опять в командировку? – спрашивает таксист.

С юмором, барон, с юмором!

Пытаюсь. Пытаюсь относиться с юмором. Пусть это старый мой приёмчик, но другого я и не придумал.

Мы сидим в ресторане «Своя компания». Заведение сетевое, красные диваны, полочки с книгами. Лера и Алёна изучают меню. Не менее пристально меню изучает Алексей.

Алёна и Алексей – молодая пара, Лерины друзья. Алексей работает в одной богадельне со мной, Алёна – коллега Леры. Всё симметрично, так сказать. Первый раз они были представлены мне прошлым летом, когда я прилетел в Ёбург спустя месяц после своей командировки. Мы встретились в лесном массиве для отдыха граждан. Беседка, домик, мангал.

Я не обратил тогда на них какого-либо пристального внимания, ибо был поглощён Лерой, ничего меня больше не интересовало.

Помню, что Алёна улыбалась и больше молчала, изредка шепча что-то Лере на ухо, по всей видимости, обо мне. Толстенький Алексей отчаянно пытался пародировать Ленина «хорошо, товарищи, хорошо», «мясцо, товарищи, мясцо», отхлёбывал пиво и разводил в мангале костёр, вырывая листы из какого-то ведомственного приказа, книжицы в мягком переплёте. Подкладывая их в угли, он неоднократно подчёркивал, что это не просто листы. Это листы, вырванные из приказа! Подобные забавы представлялись мне смешными в бытность следователем райотдела, когда я был юношей. Резать селёдку на бланках, застилать стол «корочками» для уголовных дел, конспиративно пить в кабинете под светом настольной лампы, набросив шинель на дверную ручку. Очень мило. Но Алёше уже тридцать пять.

– …Гм, – бурчит он, – что же взять?

Алексей похудел. По его заверению, это произошло потому, что он не пьёт. На встречу Алексей прибыл в костюме и галстуке.

– Я практически не пью, – напоминает он.

– Да. Алексей давно уже не пьёт, – гордо подтверждает Алёна.

– Почему? – спрашиваю.

– От водки толстеют.

– Видел ли ты жирных алкашей, Алексей?

Внимательный взгляд, подозрительное молчание. Видимо, не видел. Он снова погружается в меню, глядит на супругу, перекидывается с ней парой фраз и выносит вердикт.

– Согласен. Можно взять водки.

Начинается вялотекущий базар. Алёна жалуется на несправедливость начальства. Алексей неоднократно подчёркивает свои таланты руководителя и недоумевает: почему ему не дают стать им? Лера о том же, но в глобальных масштабах.