Вернувшись поздно ночью, Варя видит Сашу спящим возле стола на полу. Она тормошит его, раздевает, тащит к постели. Саша валится, что-то мычит.

Через некоторое время Варя тоже ложится. Смотрит в потолок.

Звонит ее телефон. Варя смотрит на дисплей. Протягивает руку. Медлит. Отключает телефон.

По щеке скатывается слеза.

Саша во сне поворачивается, обнимает ее.

Варю от густого пьяного дыхания покоробило, она сбрасывает Сашину руку и, взяв ладонью за лицо, отворачивает его голову.

Саша в кабинете Савчука.

– Не понял? – удивлен Савчук.

– Ну, я как-то охладел к этой истории, – запинаясь, объясняет Саша. – Знаете, эта бесконечная любовь меня как-то… У меня есть другой сюжет, я вкратце расскажу, хотите?

Савчук явно не хочет, но Саша уже торопливо рассказывает.

– Я давно это придумал, еще когда учился. Называется – «Безмолвие». Это, правда, скорее кино, чем сериал, но вы же сами говорили, что хотите сделать кино и ищете историю. Значит, в центре семья глухонемых.

– Нет.

– Что?

– Семья глухонемых – сразу нет.

– Альберт Григорьевич, вы зря пугаетесь, это не арт-хаус какой-то, вполне понятная история! С интригой!

– Верю. Вот закончим сериал – и обсудим. Напоминаю, Александр Николаевич, канал принял заявку. Вашу заявку. Восемь серий о любви, рабочее название «Ошибка». Или «Ошибка Нины», это лучше, в самом деле. Они ждут первую серию. И только после этого заключат с нами договор о производстве. Такие вот они теперь драконы. Если мы через две недели не предъявим серию, то не попадаем в сезон, это ведь летом надо снимать. И они договор заключать не будут. Две недели, Саша. А потом целых два месяца на остальные семь серий! Отличная, оригинальная история, что тебя смущает?

– Да как сказать… Что-то тут не мое.

– Все твое. Все ваше, Александр Николаевич, вы у меня лучший диалогист и мастер психологических нюансов! Блистайте на здоровье!

– Хорошо… А нельзя авансом не очень большую сумму?

– Саша, нет договора – нет денег. Свои средства у нас все в деле. Я собственные деньги в два проекта доложил, в долги влез, сам у тебя попросить хотел!

– Извините… Понимаю…

Саша дома. В кухне. Плита закрыта полиэтиленом от пыли. Он поднимает, осматривает кастрюли. Потом заглядывает в холодильник. Звонит Варе. Говорит сердито, но негромко – он вообще не умеет повышать голос.

– Послушай, я впахиваю с утра до вечера. Завтракаю бутербродами, ладно. Ужинаю тоже. Но на обед я хотя бы могу рассчитывать? У тебя занятия три раза в неделю…

Варя перебивает его, что-то говорит.

– Ладно, – отвечает Саша. – Когда будешь?

Взяв тарелку с бутербродами и кружку кофе, он усаживается за стол работать.

Стук в дверь, в комнату заглядывает ремонтник.

– Хозяин, мы штробить будем сейчас!

– И что?

– Ничего, предупреждаю: шумно будет.

– Вытерплю.

– Хорошая у тебя работа – сиди, пиши!

– Да.

За стеной страшный шум: долбят стену, штробят – выдалбливают в бетоне канавки для проводов.

Саша работает.

На мониторе крупно:

Юрий и Нина сидят в кафе. Юрий посматривает на Нину, помешивая ложечкой кофе.

(Машинально и Саша помешивает кофе.)

Поверх изображения появляется надпись:

Юрий робко говорит:

– Нина…

Слово «робко» стирается. Пишется слово «нерешительно».

Юрий нерешительно говорит:

– Нина…

Слово «нерешительно» стирается. Пишется: «улыбаясь, с наигранной смелостью».

Юрий говорит, улыбаясь, с наигранной смелостью:

– Нина…

– Да?

– Я мог бы произнести тысячи разных слов. Я же издатель, причем читаю то, что издаю. Как только люди не объясняются в любви! Но все-таки лучше самых простых слов «я тебя люблю» никто ничего не придумал.