Вадим Петрович был мужчина в самом расцвете лет – ему было пятьдесят три года – и он находился в активном поиске. Но искал он не работу или деньги, а женщину, у которой есть и работа, и деньги. И надо же было этому покорителю женских сердец (как он считал) пересечься с Ольгой! Он обратил на нее внимание в магазине, когда женщина неторопливо двигалась от стеллажа к стеллажу, толкая перед собой продуктовую тележку. Вадим зашел взять пачку сосисок на ужин. А Оля стояла в колбасном ряду. Она плавным движением брала упаковку с колбасой, рассматривала этикетку, на мгновение задумывалась, возвращала ее на место и меланхолично тянулась за другой. Пухлые маленькие ручки, длинные яркие ногти, крупное кольцо, а обручального нет. Симпатичная, ухоженная, никуда не спешит и, похоже, не бедствует. Мечта, а не женщина! – Простите, что помешал! – Он сделал вид, что по невнимательности наткнулся на тележку и смущенно улыбнулся. Оля рассеянно взглянула на него: средний рост, средняя упитанность, средний возраст, средняя внешность. Как бы удивился Вадим Петрович, услышь он ее мысли! Она улыбнулась в ответ уголками губ, и уже собралась отойти, как мужчина заговорил снова: – Вы не пробовали эти сосиски? Я обычно беру копченые, но вот захотелось изменить меню, – и он вопросительно уставился на Ольгу. Неожиданно она поняла, что этот «средний» мужчина, как сказал бы внук, «клеится» к ней. А еще она вспомнила Риту с ее нашептываниями, коллег, свои сомнения, и, улыбнувшись уже шире, с готовностью подхватила разговор. Оказалось, он живет недалеко от ее работы, вместе с родителями в их квартире. Инженер-энергетик, но сейчас активно ищет работу (пандемия, сокращения, увольнения). А еще он один – «так сложилось». Вадим не назначал Оле свидания, но еще несколько раз «случайно» встречал, то в том же магазине, то у входа в ее офис, и они неспешно проходили некоторый отрезок пути к ее дому вместе, говорили о пустяках, мило улыбались друг другу. А спустя три месяца он переступил порог ее квартиры. Вадим Петрович придирчиво осмотрел ее, похвалил планировку, одобрил мебель, отметил уместность пары офортов на стене в зале, удовлетворенно хмыкнул, заглянув на застекленную лоджию, и постарался сделать все, чтобы его оставили ночевать. Уходя утром, он ничего не обещал, но Ольга и не ждала, что поклонник прямо завтра заявится с чемоданами. Она даже не четко представляла, насколько он вообще ей нужен. Причем, именно он.

Ну, случилось, и что? Это же не повод требовать от него жениться? Да и на принца он не тянул. Скорее, на его коня, и даже не белого, а так, водовоза. Но на безрыбье и рак – рыба, зато можно будет заткнуть рот Рите, коллегам, да и для себя небольшое приключение лишним не будет.

Их отношения были похожи на какую-то вяло текущую болезнь. Например, насморк. Сначала он раздражает, потом привыкаешь шмыгать носом, а потом перестаешь замечать, что насморк давно закончился, а ты все шмыгаешь по привычке. Еще через три месяца Вадим Петрович принес к Ольге чемодан с вещами, и теперь у нее в шкафу висели его рубашки, лежали его полотенца, в ванне красовался его халат в шотландскую клетку, а под ним стояли мягкие тапочки. И в квартире несильно, но пахло мужчиной. И ей это было приятно. И уже не так бросалась в глаза его вечно блестящая лысина, глубокие морщины на лбу и у рта, чмоканье при еде, привычка вальяжно валяться на диване, оставляя ей краешек и другие не очень приятные особенности поведения.

– И я не без греха, – говорила себе Оля и старалась не раздражаться. Она снова после работы спешила по магазинам за продуктами, потом крутилась у плиты, по субботам устраивала стирку-уборку. Уже не так часто к ней заглядывали сын и внуки, и она выбиралась к ним не каждые выходные. Семья – это не просто так! Хотя какая семья? Оля не была влюблена в Вадима Петровича. И чем дольше длился их роман, тем больше она понимала, что это и не роман, а как в песне – «одно название». Но за это время она привыкла к нему. К хлопотам по хозяйству, к вечерним ожиданиям его прихода, к фырканью, доносящемуся из ванной во время его купания и шарканью тапочек. К сладковатому запаху его одеколона и уже ставшему привычным – тела. И это привыкание сглаживало острые углы. А их хватало. Уже два года, как они жили вместе, а он так и не нашел «достойной его» работы. В любую минуту мог уйти к родителям и оставаться там и день, и неделю. Мог капризно прокомментировать «припозднившийся» ужин, или слишком скромный на его взгляд завтрак. Он не приглашал Ольгу в гости к родителям даже на праздники, и не горел желанием поближе познакомиться с ее близкими, стараясь заранее уйти из дома в дни, когда сын с внуками навещали мать. Да и со своей дочкой познакомить не спешил, хотя говорил, что относится к ней очень хорошо и отношения у них доверительные. Правда, номер телефона на всякий случай дал. А в остальном все хорошо. Но замуж не зовет, да как-то и не тянет. Но привычка…