После фехтования они шли на ужин, по сравнению с обедом – совсем скудный, потом – вечернее богослужением и три часа личного времени перед сном. Первое время Северин отдавал всё личное время сну, перегруженный жуткой физкультурой, избитый на тренировках, голодный, раздавленный двумя богослужениями в день, с удручающей тройкой по стратегии и позорной двойкой по политологии, измученный хроническим недосыпанием, он падал на койку и тут же засыпал. На вечернее правило его будили, а потом он опять засыпал. А иногда он не мог уснуть, страдая от боли, от голода и от злости на самого себя.

С Эрлебертом они почти не общались. На любой вопрос Эрлеберт отвечал вежливо и с той степенью подробности, которую считал в данном случае уместной, но не говорил ни одного слова сверх необходимого. Сам вопросов никогда не задавал. Поначалу принц казался Северину высокомерным и надменным. Потом он решил для себя, что это всё же принц, а не деревенский мальчишка, и дистанция, которую он держит, необходима, таково требование иерархии. Не надо слишком обольщаться тем, что они тут на равных. Северин стал обращаться в Эрлеберту не по имени, а «ваше высочество». Принц ни разу его не поправил. Впрочем, и раньше, когда Северин называл принца просто по имени, тот его не поправлял.

Иногда к горлу Северина подступало отчаяние. Хотелось разрыдаться, как маленькому мальчику. Тогда он просто сказал самому себе: никто в этом огромном и холодном мире его не утешит. У него нет ни одного родного и близкого человека. Некому вытирать ему сопли. Значит у него нет права их распускать. Порой в нём закипала злость, но он научился обращать всю свою злость на самого себя, на собственные несовершенства, которые считал бесчисленными.

Через два месяца из их группы отчислили 5 человек, тех, кто не выдержал нагрузок. Северин держался.

Глава VIII, в которой император

рассказывает о религиозном законодательстве

– Ваше величество, как вам удалось решить исламскую проблему?

– А кто тебе сказал, что мне удалось решить исламскую проблему?

– Но ведь вы добились мира с мусульманами.

– Добился. Но исламскую проблему решить невозможно, потому что сам ислам и есть проблема. До тех пор, пока религия пророка Мухаммада существует на землях Христианум Империум, мы можем ожидать каких угодно сюрпризов.

– Но ведь вы не захотели «окончательного решения исламского вопроса», не стали уничтожать ислам, хотя после окончания драконьей войны у христиан были на это силы.

– Силы были. Но так нельзя.

***

Дагоберт встретился с Измаилом сразу после победы.

– Здравствуй, дорогой, – император протянул руку эмиру, – проходи, присаживайся. Нам надо многое с тобой обсудить.

– Что нам с тобой обсуждать? Мне остаётся только выслушать твою волю. Волю победителя.

– Вообще-то христиане и мусульмане только что одержали общую победу над безбожниками и язычниками. Мы – братья по оружию.

– Да брось. У тебя сто миллионов подданных христиан, а под моим началом осталось несколько тысяч мусульман. Драконы тебе здорово помогли. Так что не будем изображать равноправные стороны переговоров.

– Что ты хочешь, Измаил?

– Хочу, чтобы зелёное знамя пророка развевалось на всей землёй.

– Ты невыносимый наглец, Измаил, – рассмеялся Дагоберт. – За это я тебя и люблю. Но твою мечту осуществить не могу.