Умар въехал в город, словно смиренный паломник, – на верблюде, в простой одежде – и подчеркнуто оказал уважение иерусалимским святыням. Он знал, что этим выполняет волю Пророка, ибо завоевание Иерусалима было не просто случайным военным успехом. Победу ислама Умар ознаменовал, возведя над развалинами Иерусалимского храма мечеть. Этим он достиг того, что пытался сделать много лет назад император Юлиан Отступник (см. с. 240) – восстановил честь и славу былой святыни, намеренно оставленной в небрежении христианами, память которой для Мухаммада была драгоценна. В начале 690-х годов халиф Абд-аль-Малик полностью перестроил Умарову постройку, возведя на ее месте впечатляющее здание, увенчанное куполом: ныне именно оно известно как мечеть Умара – двойная ошибка, ибо это не мечеть, и построил ее не Умар. Этот Каменный купол, по-видимому, символизирует победу Мухаммадова откровения над христианством: победа эта воплощена в здании, не менее впечатляющем, чем прославленные христианские храмы [до халифа, несомненно, дошла слава византийской Агиа-Софии, возведенной всего полвека назад (см. с. 465–468)]. На каменном куполе высечены древнейшие дошедшие до нас тексты Корана, в том числе знаменитый упрек почитающим Троицу; здесь же мы впервые встречаем слово «мусульманин». Хотя цель этой постройки и была враждебна христианству, вполне возможно, что здание возводили христианские строители, а архитектурные формы его явно заимствованы в Византии.[523]

И в этом была своя логика. Каменный купол объявлял о пришествии новой империи, которая должна заменить собой христианскую Византию; следующей целью военной экспансии стал теперь Константинополь. Этой своей цели ислам не достиг – по крайней мере, пока. В 678 году, после пяти лет непрестанной войны, император Константин IV наконец отбросил захватчиков; но другие исламские армии тем временем теснили византийцев в Северной Африке. Взяв в 641 году Александрию и весь Египет, пятьдесят лет они с боями пробивались к Гибралтару; затем захватили практически весь Иберийский полуостров, двинулись на север и дошли до центральной Франции, где в 732 или 733 году состоялась знаменитая битва при Пуатье. Две победы христиан, под Константинополем и во Франции, сдержали наступление мусульманских армий и сохранили Европу для христиан; в результате центр энергии, творческого развития и перемен христианского мира сильно сместился на запад. На востоке, однако, все сложилось иначе: сокрушительная победа мусульман над китайской армией на территории нынешнего Киргизстана в 751 году открыла Центральную Азию для ислама и со временем привела почти к полному исчезновению Церкви Востока.

На Ближнем Востоке и на африканском берегу Средиземноморья большинству христиан пришлось привыкать к новой реальности: теперь они утратили свои позиции в обществе. Острее всего ощущалось это в самой Аравии, где мусульмане принялись ревностно исполнять завет, по легенде данный Мухаммадом на смертном одре, – изгнать христианство с полуострова. Прошло около века – и христианские общины в Аравии можно было по пальцам пересчитать. Подобно тому как христиане возводили свои церкви на развалинах языческих храмов, Великая мечеть восьмого века в городе Санаа в Йемене включает в себя колонны из разрушенной церкви, построенной за два столетия до того христианским правителем Абрахой (см. с. 270). Быть может, именно исламская политика планомерного и тотального уничтожения всего, связанного с христианством, повинна в том, что у нас нет Библии на арабском; вместе с тем, учитывая сироязычность Арабской церкви, вполне возможно, что арабской Библии никогда не существовало.