Нельзя предсказать, получится ли защититься от страха, если нам известна лишь его степень. Порой тяжелейший страх преодолевается легко, а легкий устранить почти невозможно.

Страх может быть определенным симптомом болезни, но иногда овладевает и здоровым человеком. Если не брать во внимание некоторых органических заболеваний, которые нас сейчас не интересуют, страх играет главную роль при тревожных неврозах, при меланхолии и в депрессивной фазе маниакально-депрессивного психоза в циклотимии (два последних случая часто трудно отделить друг от друга). Но сильный страх может присутствовать и при шизофрении в кататонической и параноидной формах, и при прогрессирующем параличе. В чистом виде, между прочим, в действительности они почти не встречаются, таким образом, некоторые авторитетные психиатры даже говорят о «едином фундаментальном психозе» и отрицают существование вышеназванных болезней, потому что в каждом конкретном случае соединяются различные типы, хотя главенствовать может только один или другой.

В то же время мы придаем особое значение тому факту, что у здоровых людей очень часто встречается приближение к различным типам упомянутых болезней; при этом решающую роль в том, будет ли человек причислен к больным или к здоровым, играет положенная в основу норма и более или менее строгое следование ей. Поражает «эластичность» утверждения о том, что болезнь – это помеха в нормальном состоянии пациента, значительно ослабляющая самочувствие и работоспособность последнего. Нельзя смешивать понятия «отклонение от нормы» и «болезнь». Нет абсолютно нормального тела, но бородавки, выпадение волос, родинки обычно – хоть и не всегда – к болезням не причисляются.

Теперь обратимся к тем случаям, когда крах потерпели все способы защиты от страха – и эмоциональные (вытеснение; замена другими эмоциями: гневом, унынием, жаждой мести), и интеллектуальные (фантазии, призванные снизить страх; компульсии), и замещающие действия, содержащие символическое разрешение конфликта – особенно действия навязчивые. Вслед за этим приходит неудовлетворительное состояние, и требуется помощь. Возможно, это непереносимый страх вины, или мучительная навязчивость, или истерическая боль, или иное душевное страдание, связь которого с виной или со страхом, ею рожденным, порой удается распознать только после тщательного исследования. Так как любой страх (в противоположность боязни) рождается из блокировки чувства любви в самом широком смысле этого слова (1 Ин. 4:18), то очевидно, что речь идет об освобождении любви, о создании для нее нового канала и о самом влечении к жизни.

Преодоления возникшей боязни с помощью любви мы коснемся лишь слегка. Кошки, которые обычно боятся собак, бьются с теми, если их котятам грозит опасность. Так и у людей – любовь вызывает высшую храбрость. Это несложно заметить как в мирные, так и в военные времена. Но обратимся к освобождению от страха.

Даже когда страх удалось умиротворить на короткое или долгое время, внутреннее равновесие, опять же, может разрушиться. Это происходит тогда, когда голос совести, в особенности под воздействием внешних влияний, начинает судить более строго или иначе, чем прежде, или если усиливается склонность к обвинению, или если фантазия, вызывающая страх, достигает критической степени и кажется непереносимой, или когда защитные навязчивые действия наталкиваются на препятствия. Тогда приходится искать и находить новые фантазии и личные ритуалы. Часто, когда эти поиски принимают мучительный характер, новый способ борьбы со страхом с силой вырывается из подсознания и воспринимается как озарение или чудесное откровение, часто сопровождаемое чувством максимального удовольствия.