И потому необходимо с очень суровой критикой воспринимать любые притязания тревожных интеллектуализаций, даже когда те принимают облик «откровений», на реальность.

В отдельных случаях объект страха появляется в виде галлюцинаций. Субъективные процессы влияют на форму и содержание этих видений или голосов. Мы можем в некой степени изучить законы, по которым это происходит. Предпосылкой любой галлюцинации служит сильное внутреннее напряжение, которое не снять рациональными методами мышления и действий. На помощь приходит бессознательное и устраняет страдания (чаще всего они несут на себе печать страха) с помощью автоматических действий – по сути, посредством галлюцинаций. Галлюцинация имеет характер реального явления, и этот факт придает ее содержанию, способному устранить страх, большую уверенность, нежели та, какой обладают простые фантазии. При видениях и слышании голосов, имеющих религиозное содержание, больному, который бессознательно их создает, кажется, что он сам захвачен или тем, что видит и слышит, или пойман творцом тех переживаний, которые породил его собственный ум. Он вынужден считать свои видения откровениями, а себя – пассивным созерцателем (в теории познания такое считается наивным реализмом), в то время как воспринимаемые им объекты считаются чем-то, что передается извне без какой-либо помощи с его стороны. Содержание галлюцинаций всегда соответствует некоему желанию или нескольким из них; хотя исполнение желания может очень сильно искажаться – в согласии с тем, что происходит во снах, и по тем же законам.

Мечтатель (назовем его так) редко осознает субъективное происхождение своих галлюцинаций. Известно, что даже люди с сильным умом при чрезмерном напряжении иногда видят галлюцинации и не могут осознать иллюзорного характера своих переживаний. Уверенность в реальности происходящего, характерная для тревожных галлюцинаций, не сильнее, чем та, какую приписывают обычным тревожным фантазиям. Не все объекты страха воспринимаются как абсолютная данность. Иногда возникают сомнения, являются ли они тем, за что приняты. При кошмарах такие сомнения даже преобладают. Иные пациенты даже различают сны и откровения, полученные во сне от умерших или от неведомых духов, хороших или плохих, которые утешают или обвиняют, обещают благо или выносят приговор.

Но это не означает, что все тревожные фантазии проходят объективацию. Если кто-то одержим тем, будто превращается в меланхолика, безумца или идиота, никакой внешней проекции нет, но даже здесь, как и при объективации, есть осмысление.

Все неприятные ощущения и фантазии можно вытеснить, и то же самое относится и к тем, которые пронизаны боязнью и страхом. Психика ошибочно полагает: «С глаз долой – из сердца вон». То, что говорилось о вытеснении чувств, относится и к объективации страха. Вытесненный элемент обладает сильным зарядом и знает, как оказать влияние на тело и психику, либо втайне, либо под личиной. Его проявления бывают катастрофическими, но иногда несут и невероятное удовольствие.

Уровень вытеснения может быть невелик, как в следующем случае – у человека, страдающего неврозом страха и навязчивых состояний.

47-летний мужчина, бывший под моим попечением, много лет испытывал сильный страх перед числом 13, и чтобы успокоиться, ему требовалось тотчас же увидеть церковную колокольню. Один раз, стоя у окна в своем кабинете, он испытал приступ безотчетного страха. Только потом он понял, что и на этом окне, и на другом в той же комнате, указаны номера. В сумме оба числа составляли 13. Иногда он мог испытать приступ страха в трамвае, если ехал с пересадками и сумма трамвайных номеров составляла 13