О возникновении смешанного страха нужно сказать, что для его появления нужна предрасположенность к страху, а следовательно, сдерживание любви. Если такая предрасположенность налицо, то, вероятно, даже пустяк способен обрушить лавину страха. И при этом повод будет настолько «спаян» с боязнью, что последняя может показаться истинной причиной возникшего чувства. Чем сильнее предрасположенность к страху, тем незначительнее может быть вызвавшая его опасность. То, что безобидная комнатная собачка обнюхает женщину, предрасположенную к страху (порой можно сказать: готовую испугаться), достаточно для возникновения ужасного испуга.

Например, девушка, поведение которой я анализировал, одно время испытывала страх во время поездок на трамвае, да и другие страхи очень осложняли ее работу. Чувство стало особенно сильным, когда однажды она увидела, как по рельсам, вдалеке, едет огромная телега с сеном. Опасности не было: водитель видел препятствие издалека и мог послать предупредительные сигналы или остановиться. Откуда же страх? Оказалось, жених кое на что ей намекал, да она и сама хотела – но против была ее совесть. Мать настойчиво ей внушала: «Остерегайся даже будущего мужа. Если ты зайдешь слишком далеко, он к тебе охладеет, будешь как вагон, сошедший с рельсов!» Причина страха ясна, ее обнаружение быстро помогло преодолеть болезнь. «Блокировка» любви возникла из-за конфликта между совестью и влечениями, то есть страх указывает на опасность вины. Но если мы достаточно хорошо знакомы с подобными состояниями, то увидим, почему именно трамвай стал причиной фобии: он символизирует саму девушку. Если бы та подчинилась давлению жениха и собственным склонностям, то стала бы похожа на сошедший с рельс трамвай. Телега с сеном, угрожавшая сбить трамвай с рельс, соответствует жениху. Важно то, что в момент страха она не помнила материнской угрозы и вспомнила гораздо больше только после интенсивного осознанного восприятия трамвая. Видно, как в страхе, в соответствии с наблюдениями Кьеркегора, содержится сильное желание и в то же время стремление спастись. А еще в нем таится скрытый от сознания смысл, а именно предостережение, а следовательно – моральная функция, которая, как и собственно причина страха, лежит в сфере бессознательного. Мы поговорим об этом чуть позже. Но уже сейчас нужно указать на то, что не только моральный или религиозный, но и совершенно обычный страх призван служить для предостережения, наказания и исправления – и, образно говоря, играет роль внутреннего судьи. К сожалению, чаще всего он выполняет свою задачу из рук вон плохо. – В нашем случае страх и боязнь взаимосвязаны: страх разделить судьбу сошедшего с рельс вагона и препятствие в любви.

Переживание боязни и представление о ней содействуют возрастанию страха и часто служат для ускорения предрасположенности к нему. Истории о привидениях, которые не вредят детям, не страдающим от нехватки любви или влечения к жизни, или же, самое большее, могут «пощекотать нервы», у других детей, закомплексованных, могут вызвать сильный невротический страх, pavor nocturnus – ночные кошмары, бессонницу, отсутствие аппетита… В периоды войн, голода и социальных катаклизмов сила идей, традиционно вызывающих страх, повсеместно возрастает, если только моральная, и особенно сексуальная разрядка, не послужит выходом блокированных влечений.

Согласно Рудольфу Бруну, существует невроз испуга, который нельзя путать с неврозом страха[56].

Не пытаясь решить вопрос органических нарушений, приведу пример, в котором мы увидим испуг и разочарование в любви. Семилетний мальчик с двух лет страдал очень тяжелой астмой, которая началась после того, как он доверчиво захотел погладить собачку, а та его в ответ облаяла и покусала. С тех пор он боялся почти всех животных. При этом он отважно забирался на деревья. Приступ астмы всегда возникал по ночам после встреч с собаками и продолжался несколько дней. Приступы случались и тогда, когда мальчика пугал брат. Травматическая сцена была забыта, и удалось с трудом довести ее до сознания, после чего малыш признал, что та собачка не представляла собой опасности. Только когда, после большого количества приступов астмы, мы вспомнили первое, ставшее их причиной, переживание страха, и осознали его безобидность, приступы исчезли навсегда.