Много подобных просьб будет поступать от греков-купцов в конце 1650—1660-х гг., когда их приезды к московскому двору станут более частыми, чем несколькими десятилетиями раньше. В декабре 1659 г. константинопольский купец Николай Кондратьев, ссылаясь на пример своих собратьев по ремеслу, просил царскую жалованную грамоту. В ней присутствует ставшее устойчивым выражение – разрешение царя приезжать в страну по государевым делам и с узорочными товарами. Далее, как правило, следовал наказ запорожскому гетману, полковникам и урядникам пропускать греческих купцов к пограничным городам без задержки[192].
Существенным моментом для торговых людей, по-видимому, было и отсутствие в документе указания жестких сроков, в течение которых они могли появляться в России. Точнее, эти сроки не оговаривались вовсе, и купец имел возможность приезжать в любое время. Более того, как видно из материалов Посольского приказа, царской жалованной грамотой, в случае необходимости, мог воспользоваться не тот человек, чье имя было в ней указано. Так, в 1657 г. из Путивля в Москву был отпущен Павел Иванов, приехавший в Россию по жалованной грамоте своего брата Фомы Иванова[193]. Грамоты, жалованные греческому купечеству, сходны с аналогичными документами, дававшимися западноевропейским торговым людям. Различие прослеживается только в характеристике вида деятельности купца. Греков чаще всего жалуют за государеву «службу и работу», без каких-либо уточнений. В перечне заслуг перед царем их западноевропейских коллег присутствует не только указание на род занятий, но и точная сумма денег, выплаченных ими в виде таможенных сборов за время деятельности в России[194].
Жалованные грамоты торговым людям выглядели очень пышно: «Белая жалованная грамота писана на пергаменном листу. Кайма и фигуры и богословие писано и великих государей имянованье золотом. Лист пергаминной большой, кругом весь писан травами, золотом с серебром и краски. Подписал ту грамоту думной дьяк Емельян Игнатьевич Украинцов на зади по сему: «Божиею милостию великие государи и великие князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы». Емельян Украинцев подписал и лицевую сторону грамоту возле кустодии. На оборотной стороне документа сделана запись: «справил Государственного посольского приказу подьячей Козьма Нефимонов»[195]. Грамота была запечатана в Печатном приказе красной двусторонней восковой печатью. Кустодия и шнур позолочены, документ покрыт камкой[196].
С середины XVII в. русские государи несколько раз меняли отношение к грамотам, даровавшимся ими же духовным и светским лицам из
Османской империи. На какое-то время жалованные грамоты теряли свое значение для въезда просителей милостыни в Россию в 1646, 1649, 1654, 1671, 1696 гг. В историографии не отмечается запрет на проезд в Москву в 1658 г., который, правда, соблюдался не всегда. Как правило, подобные ограничения объяснялись напряженными отношениями с Высокой Портой и ее вассалами, подготовкой к войне или начавшимися военными действиями.
В феврале 1696 г. по указу царя Петра I в Посольском приказе была подготовлена записка о жалованных грамотах, данных в разное время русскими государями православным монастырям, находящимся на территории Османской империи[197]. Тем же указом было велено «впредь приезжих ис турские земли палестинских митрополитов и архиепискупов, и епискупов, и архимандритов, и игуменов, и старцов, которые будут проситца для челобитья ему, великому государю, о милостыне к Москве, так и греков царегородцов, македонян, волохов и мунтян и иных земель тамошних стран торговых людей с товарами и без товаров и для долговых взятков из малоросийских городов в Севск и к Москве до его великого государя указу для настоящей с турским салтаном и с крымским ханом войны не пропускать»