На самом деле эта любовь выходит далеко за пределы какой бы то ни было автономии или гетерономии, отношений равенства или зависимости, по той простой причине, что ее источник – не желание, а Дух. Иисус признает, что Он сотворен, признает это снова и снова, доверяя Своему Создателю и черпая бескорыстную Божью Любовь. Если любовь к Богу основана на желании, то конечность человеческого бытия ограничивает такую любовь. Иисус же живет тем, что Отец свободно показывает Ему, потому что любит (Ин 5, 19–20). Благодаря этому Его Любовь – это близость, возникающая от взаимной самоотдачи, но ни в коем случае не удовлетворение, замыкающееся в себе. Сама форма этой любви – Святой Дух – есть послушание: «Моя пища есть творить волю Отца» (Ин 4, 34).

Вот почему источник бытия Иисуса нужно видеть в пасхальном свете, в том, как отражает Его весь Новый Завет. Это отсылает нас к Тайне Троицы. Невыразимые отношения Отца с Сыном (в случае Воплощенного Мессии – Иисуса) проявляются в Святом Духе.

Дар целомудрия

Христианское целомудрие, если оно хочет быть верным своему источнику, должно возвратиться к образу жизни Иисуса.

Не случайно после Воскресения сила Духа сразу породила в христианской общине харизму целомудрия.

Самые ранние, обращенные к бродячим проповедникам, радикальные советы Иисуса – в том виде, в котором они были сохранены и перечитывались в первых общинах, – включали отказ от жен (Лк 14, 25–26; 18, 28–30).

Первая систематизация разных форм христианской жизни принадлежит апостолу Павлу (1 Кор 7). Это сложный текст, вызывающий споры, однако его основной смысл прозрачен: важно быть верным своему призванию, но если кто-то призван к целибату, пусть знает, что это драгоценный дар, выражающий необходимость эсхатологической любви, присущей всякому верующему.

Призыв

Христианский целибат – это не то, что выбираю я сам, а призыв следовать за Иисусом.

Что действительно уникально в христианстве – то исключительное значение, которое оно придает конкретному человеку: еврею, сыну жительницы Назарета, родившемуся в отдаленном уголке Римской империи, распятому при Понтии Пилате в возрасте 33 лет. Были свидетели, видевшие Его живым и после смерти и погребения. С тех пор Он живет в мире, продолжая историю, начатую в Галилее и завершенную в Иерусалиме. Мы знаем, что Он Податель жизни, потому что Он Господь. И хотя мы не видим Его телесного образа, мы можем почувствовать Его присутствие по разным признакам. Мы замечаем, что Он действует Своим Духом, обновляющим воспоминание о Нем, и делает его действенным вплоть до наступления окончательного Царства.

Христианин, избирающий целибат, – это человек, увлекаемый Духом до такой степени, что выбирает для себя образ жизни Иисуса.

Речь идет не о привлекательности Его Личности, очевидно завораживающей. То, что я выбираю Его стиль жизни, не означает, что я просто идентифицирую себя с «образцом» моих юношеских мечтаний. Это было бы ловушкой, отказом быть самим собой.

Но это и не стремление подражать учителю, находиться ближе к Нему. Подражать и следовать – совсем не одно и то же. Подражание основано на нравственном выборе и стремлении к абсолютному величию души. Следование же – это ответ на призыв Иисуса, Который тебя зовет.

И все же целибат суть любовь вплоть до подражания. Что же такое есть в Иисусе, из-за чего невозможно следовать за Ним, если не принимаешь во внимание то, что Он делал и чему учил?

Царство – это не какое-то дело, которое я мог бы выбрать из числа других проектов. В противном случае целибат был бы последовательным решением полнее посвящать себя распространению ценностей Царства, будь они трансцендентными (аскеза и молитва) или имманентными (справедливость по отношению к притесняемым). Однако Царство находится одновременно и здесь, и за пределами этого мира; оно не может быть объективировано. Оно подобен ветру, который чувствуешь, но о котором не знаешь, ни откуда он налетает, ни куда исчезает.