После прихода христианства на восточнославянские земли в X в. ряд языческих праздников и обрядов народного календаря слился с христианскими праздниками (соответствующими по времени), они получили новые названия, к их содержанию добавилась христианская догматика. Древнебелорусский колядный цикл был слит с Рождеством Христовым; весенние языческие праздники вошли в состав Пасхи; летние – в состав Троицы, Рождества Иоанна Крестителя, Петрова и Ильина дня; осенние, в том числе Деды, слились со Спасом, Покровом Богородицы. Культы славянских языческих богов были вытеснены праздниками в честь различных христианских святых.

Даты народного календаря стали зависеть от христианского, но в значительной степени сохранили свое языческое происхождение. Так, во всех великих праздниках христианского календаря прослеживается связь с временами года, как, например, украшение зеленью интерьеров храмов во время соответствующих праздников: ветками деревьев и листвой – на Троицу; освящение первых цветущих деревьев (вербы) – на Вербное Воскресенье; освящение овощей и фруктов, меда и зерна – на три Спаса; освящение и принесение благодарности Богу за собранный урожай на католические и православные осенние праздники, протестантские Дни Жатвы и др. Обязательное поминание умерших, которое происходит от восточнославянского культа предков, приурочено к большей части великих праздников христианского календаря, таких как Светлое Христово Воскресение, или Пасха (Радуница), Троица (Троицко-Семушная родительская суббота), осенние праздники (Деды (Асяншы), или Дмитриевская родительская суббота, и католический День Задушный).

Длительное существование языческих элементов в обрядах и праздниках белорусов подтверждается исследователями белорусской культуры и прошлого, и настоящего времени. Так, по свидетельству известного белорусского этнографа А. К. Киркора, в XIX в. у белорусов Витебского Подвинья в «окрестностях Докшиц и Дисненского уезда сохранилось много суеверных обычаев времен язычества… У нас есть фактическое свидетельство, что еще в 1855 году в деревне Полов народ тщательно прятал от духовенства какого-то идола, вокруг которого в известные (праздничные. – А. В.) дни плясал, с неистовством повторяя непонятные слова: “Гауры, гауры – гам!”».

Трапеза на Деды. Полесье. 1930-е гг. Фото Ю. Обрембского

Сохранились предания, относящиеся к XVI в. и записанные в XIX в. белорусским краеведом и этнографом П. Шпилевским, о том, что в Марьиной Горке (Минская губерния) было языческое кладбище, и там совершались тризны и пляски на большом камне посреди горы. П. Шпилевский приводит как свидетельство этого письмо одного старца Грозовского монастыря. «Впоследствии, – сказано в том же письме, – проезжал через этот край один христианский священник и, заметив такое осквернение людское, возжелал уничтожить оное и освятил святой водой: отчего гора распалась и камень провалился… Испуганные язычники обратились к священнику и, считая его сильнее своего бога, просили у него креститься…»

По предположению белорусских археологов, место, на котором был основан Туров, имело сакральное значение, и тут находился языческий религиозный центр. Так, существует предание, в котором встречаются таинственные намеки на то, что Туровом руководили жрецы, и именно из-за религиозного значения он был выбран столицей княжества. Про это свидетельствует существование на Туровой горе капища Перуна, на котором в XVI в. была построена Ильинская церковь, а возле Туровой горы находился Кричевский курган, названный, вероятно, по имени жреца Крива. Подтверждением этой гипотезы была сенсационная находка в 2000-х гг. учеными Института истории НАН Беларуси совместно со специалистами Туровского краеведческого музея древнего языческого святилища, относящегося к 980 г. и являющегося, по предварительным оценкам, третьим по значению на территории Западной и Средней Европы. Археологические изыскания были проведены на территории Туровской Замковой горы – месте расположения древнего Туровского городища.