Кифа ждал того, что ему скажет Ермон. Он не обращал никакого внимания на возгласы темных фигур возле костра. Взгляд его был сосредоточен лишь на лице своего любимого учителя.

– Тихо, братья, молю вас… – проговорил епископ.

В полумраке пещеры вновь установилась тишина. Костер на каменной плите почти догорал.

– Я вверяю заботу об этом заблудшем человеке ему, – сказал епископ, указав своей рукой на Кифу, – пусть он примет решение, что делать с этим помешанным убийцей.

Кифа кивнул головой в знак согласия взять на себя решение судьбы Давида.

– Более того, ему я вверяю право руководить судом… – продолжил епископ.

– Судом над безбожниками и богохульниками, правом устроить херем!

Последние слова епископа Ермона вызвали большое волнение среди собравшихся. Кифа был удивлен, он с непониманием и вопросом в глазах своих смотрел на епископа.

– Тебе, тебе, сын мой, предстоит руководить восстанием, в котором мы покараем всех наших притеснителей! – продолжал в жутком исступлении епископ. – О, мы обрушим на них наш гнев, мы будем убивать их во имя Бога нашего, кровью и страданием заполоним всю эту землю…

Кифа как и епископ пребывал в радостном исступлении. Слова Ермона, и его искренняя любовь к своим ученикам вдохновила и вселила в него большую радость.

– Суд над безбожниками мы начнем тогда, когда главный мучитель вернется в Иудею. – сказал Ермон, выходя из своего пугающего исступления. – Ты должен подготовить свою паству к восстанию.

Кифа одобрительно кивнул головой.

– Ты должен подготовить своих последователей к мученичеству и возможной смерти. Мы можем погибнуть, если все дело провалится, но погибнем мы с радостью на наших лицах, во имя Бога и царства его… – патетически заключил епископ.

– Я готов, учитель… – с одобрением произнес Кифа.

Тяжелое молчание установилось в полутемном склепе, среди собравшихся заговорщиков.

– Что агнец твой? Тот мальчик? Готов ли он? – вдруг спросил Ермон у Кифы.

Глаза Кифы сверкнули огоньком застенчивости. Губы его крепко сжались.

– Он готов, учитель, он последует за мной… – робко ответил он.

Ермон лишь слегка кивнул головой.

– Теперь ступал, сын мой… Твое стадо агнцев ждет тебя. – сказал в заключении епископ. – Ступай…

Юноша поднялся со своего места, с великой любовью посмотрел на своего учителя, и немедля направился к выходу из темного погреба. Там, наверху, его ждал верный, хотя и весьма опасный, друг.

***

Давид отошел подальше от злополучного дома, на стене которого красовался маленький символ заговорщиков – «ихтис», представлявший собой кровавый рыбий скелет. Он стоял, прислонившись к стене небольшого дома, расположившегося прямо посреди залитой солнцем улицы. Солнце нещадно жгло густые рыжие кудри на его голове. Но Давид как будто не замечал того жара, который царил на улице. Он был угрюм. Низко понурив свою голову и скрестив руки на груди, он ожидал появления Кифы.

Его друг появился снаружи внезапно. Кифа быстро вышел из полумрака, который царил за распахнутой деревянной дверью дома Ермона. Давид увидел, как его друг быстро приближается к нему, но не каких эмоций при этом на его лице не возникло.

– Что с тобой, брат? – спросил Кифа, приближаясь к своему напарнику.

Давид молчал. Он поднял свои глаза и посмотрел на Кифу. В глазах юноши читались гнев и разочарование, в них было что-то, что пока не могло быть высказано.

– Старик сказал все, что хотел сказать? – осведомился Давид.

– Да… – едва слышно ответил Кифа.

Он оглядел пустую улицу, остерегаясь того, чтобы кто-нибудь не подслушал их речей.

– Нам уже недолго осталось ждать, брат… – быстро произнес Кифа, – Учитель уверен, что скоро власти безбожников придет конец. Мы изгоним их с нашей святой земли… Мы очистимся… Нас ждет царство Его…