– На мертвяках долго не протянете, – говорил некромант.

Наконец царь не выдержал и спросил:

– Что же мне делать? Я превращаюсь в чудовище! В таком виде я не могу править государством!

У Наравапару был заготовлен ответ:

– Соберите новый двор. Всегда найдутся те, кто захочет власти и денег. С их помощью вы вернете себе контроль над страной.

Борис Владимирович задумался над словами некроманта и признал их правоту. Когда на город тяжело опустилась летняя ночь, Наравапару попрощался с царем.

– Срочное дело, – сказал он. – Вернусь к утру.

Борис Владимирович остался один в окружении зомби. Мертвецы не обращали на царя никакого внимания. Они подошли к стене, за которой горожане разбили лагерь, да так и стояли всю ночь. Тихий странный плач зомби уходил в небо. Борису Владимировичу казалось, что мертвецы видят сквозь камень и не сводят глаз с живых людей на площади.

Той ночью Наравапару оставил царя не просто так (хотя определенный воспитательный элемент в действиях некроманта все же был): лемуриец поспешил навстречу повелителю. Он застал Ракшасу в Павловской слободе, в кабинете Морозова. Молодой человек сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел в сад. Наравапару всегда поражался способности повелителя казаться бодрым и жизнерадостным. Некроманты ведь не зря носят свои костяные маски – они скрывают пораженные болью, злобой и смертью лица. Ракшаса как всегда был молод и свеж, только прищур его глаз сегодня казался каким-то недобрым, мстительным.

– Кажется, я понял ваш план, повелитель, – осторожно начал разговор Наравапару.

Ракшаса рассмеялся:

– Это не план! Это новая дружественная политика Лемурии!

Наравапару не был уверен, что понял шутку, и продолжил с еще большей осторожностью:

– Ваша цель разжечь на Руси гражданскую войну и чтобы каждая из сторон использовала темное искусство. Так ведь?

Ракшаса блеснул белозубой улыбкой.

– Тебе не хватает позитива, дорогой Наравапару. – И начал объяснять: – Раньше мы, лемурийцы, пренебрегали молодыми народами. Мы доказывали наше старшинство силой. Использовали темное искусство для покорения народов и хранили его секреты. Думаю, настала пора общаться с миром на равных. Мы создадим потребность в темных искусствах и щедро поделимся тайнами с нашими новыми друзьями!

– Действительно, – пробормотал Наравапару. – А чтобы возникла острая потребность в некромантии, нужны злейшие враги на пороге твоего дома.

– На пороге – далековато! – улыбнулся Ракшаса. – Возвращайся к царю и проследи, чтобы он побольше думал о своих врагах.

Наравапару почтительно кивнул, немного выждал, потом все-таки сказал:

– Случилось кое-что не очень приятное, повелитель. Пересвет Северский забрал царевича. Возможно, он направится в Китеж…

– Старик еще жив… – задумчиво проговорил Ракшаса. – На этот раз он не сможет помешать нашим планам. В живую воду нельзя войти дважды.

– А если не он, а кто-то другой с его помощью? – спросил Наравапару.

Ракшаса щелкнул пальцами.

– Маловероятно, но возможно. Что ж, придется мне самому заняться Китежем.

– Я отправлюсь в Китеж, добуду живую воду и вылечу папу, – после разговора с русалкой Оливия постоянно это повторяла.

Но дочери колдуна было всего тринадцать – слишком много, чтобы просто взять да и уйти в лес, и слишком мало, чтобы самой организовать путешествие через пятьсот верст дикой местности. А взрослые отправляться на поиски легендарного Китежа не спешили. Ермолай Константинович хлопотал над своим заповедником – разговаривал со зверями, лечил деревья, приводил из соседних лесов новые, принялся растить обещанную живую изгородь. Евфросиния Александровна все сетовала на нехватку колдовской силы. Мол, пять лет йоги на жар-птицу потратила, а израсходовала за считаные дни. Дарья Муромская ничего не говорила. Девушка целыми днями упражнялась в метании ножей. Домовые гоняли ее от избушек, чтобы не портила имущество. Ермолай Константинович укоризненно пенял на раны, причиненные ненаглядным деревцам. Дарья стискивала зубы и шла метать нож в другое место, ее питомцы Муся и Стеша неотрывно следовали за хозяйкой.