– Два зора и племянницу свою! Шестнадцать лет, самый сок!

– Меня сейчас плохо слышно было?

– Три! Три зора! Племянницу смотреть будешь?

– Что непонятного в слове «нахрен»?

А прибеднялся-то. Зоры, мол, последние, нищие мы, несчастные…

– Девочка где?

– Слушай, интересная у тебя дочка!

– Она мне не дочка. Но я за неё отвечаю. Где она?

– Пришла, просила рассказать про Искупителя. Не могу же я прогнать девочку? Я мало знаю, отвел к своей глойти, они разговаривают! Не надо сердиться! Никто её не тронет!

– Ещё скажи, вы детей не воруете…

Вокруг бегала с жуткими воплями толпа грязнуль мал-мала-меньше, и разноцветье голов намекало, что не все они уродились «фараоновым племенем».

– Всякое бывает, – не стал спорить Марко, – но им лучше у нас, чем там, где они были. Пойдём, провожу.

Мы пошли через табор, который, к моему немалому огорчению, уже выглядит так, как будто был тут всегда. Вокруг машин раскинулись шатры и палатки, галдят пёстрые тётки, висят на верёвках мокрые тряпки, несёт дымом, едой, портянками и сортиром. Это у меня тут теперь постоянный аттракцион, что ли? Я как бы против.

Палатка глойти чуть в стороне и представляет собой кислотно-розовый шатёр из потрёпанной парусины. Увидев меня, женщина-колобок возмущённо затрясла жирами:

– Уди, кринжовый чел!

Они с Настей сидят на коврике друг напротив друга и пьют чай. Перед глойти здоровенная, размером с ведро, плошка с выпечкой. Пахнет потом, корицей и дешёвой косметикой.

– Пойдем-ка домой, – мягко сказал я девочке, протягивая руку.

– Да, наверное… – она задумчиво взялась за мою кисть, и я легко поднял её на ноги.

– Ты меня напугала, – сказал я, когда мы отошли подальше.

Эли так и висела у меня на спине и это уже начинало утомлять. Как она сама не устаёт?

– Мне нужно было узнать про Искупителя.

– Зачем?

– Не знаю. Нужно.

– Тебе это не кажется странным?

– Кажется. Наверное. Не знаю. Прости.

Отлично поговорили, блин. Сразу всё понятно стало. Пожалуй, единственное, чего мне не хватает сейчас для полного счастья – это подросткового религиозного психоза.

Эли пискнула мне в ухо и задёргала за плечо. Я обернулся, нервно хватаясь за пистолет, обнаружил, что он под её бедром. Отличный из меня ганфайтер, с девицей поверх кобуры. Но это всего лишь открылся портал. Из него вышли Криспи и Ниэла. Крис помахала мне рукой, я помахал в ответ. Неужели хорошие новости?

Криспи чмокнула меня в щеку, обняла Настю, потрепала по голове Эли и, кажется, была искренне рада нас видеть. Ниэла сухо поздоровалась. Она вообще ко мне не очень, я заметил. Ревнует немного, я думаю. Не в том смысле, а к тому, что я как бы занял при Крис её место наставника.

– Сергей, мы начали, – сказала Криспи, когда мы собрались за столом в башне.

При Ниэле она стесняется сокращать моё имя до интимного Се и даже дружеского Сер. Тоже, видимо, чувствует напряг.

– Начали что? – не понял я.

– Нашу, как ты говоришь, «революцию». Я знаю, что тебе не нравится эта идея, но дальше тянуть нельзя.

– Альтерион задыхается под гнётом Совета! – пафосно объявила Ниэла.

Надо же, не замечал за ней никогда такой страсти к лозунгам. Казалась более вменяемой, если честно.

– Ну, флаг вам в руки, девушки, барабан на шею и бронепоезд навстречу. А по моему вопросу что?

– Мы созвали экстренное заседание Совета, – не слушая меня продолжала Ниэла, – и мы будем транслировать его в информ. Мы обвиним их в узурпации власти, употреблении Вещества, и социальных манипуляциях. Мы потребуем полных прав для всех мзее и закрытии «Дела Молодых». И это увидит каждый альтери!

– Вы наглухо пизданулись, но это не моё дело. Что с моей семьей?