– Я думал, ты уже ушла к сестре, – удивился я, застав ее на площади.

– Нет, быть караван, я зубы мымбарук продай, коза купи! Порох ружье купи!

– Повезло тебе.

– Хорошо! Вы мне удача принести! А сладкий еда у вас есть?

Мы специально закупились в кондитерской в Библиотеке перед выходом, так что торжественно вручили ей пирожное. Она немедля счастливо перемазалась до ушей кремом.

– Какой сладкий еда! Наверное, на небо такой еда есть, когда умирай!

– Можешь отвести нас обратно на берег, где мы встретились и найти лодку?

– А дадите еще такой еды? Для сестра?

– Дадим. И такой и другой, тоже сладкой.

– Я найти лодка для вас!

Лодка оказалась полная дрянь – пересохшие козьи шкуры на каркасе из ветвей. Течет немилосердно и не управляется, по причине почти круглой формы, совсем. Но сестры не желали с ней расстаться. С нами отправилась младшая, как более легкая – троих взрослых, боюсь, это плавсредство не выдержало бы. Она и гребла тонким деревянным веслом, ловко перекидывая его с борта на борт, потому что сами мы не смогли даже отойти от берега – так и крутились на одном месте. Нам было неловко, но девочка прекрасно справлялась, демонстрируя удивительную выносливость и силу рук. Еще и болтала, не останавливаясь:

– А у вас много такой сладкий еда?

– Много, – мрачно ответила Ольга.

– Любой может есть такой еда когда хоти?

– Да.

– Вы, наверное, только такой еда и есть, да? – завистливо вздохнула девочка.

– Нет, мы разную еду едим, – разочаровал ее я.

– Зачем есть другой еда, если есть сладкий? – удивилась она.

– Если есть только сладкую еду, можно заболеть.

Она уставилась на меня так, как будто я ей в душу плюнул. Потом покачала недоверчиво головой:

– Зачем неправда говори? Это хороший еда. От нее не болей. От вонючий мясо болей, от кукуруза с жучок болей, от молоко больной коза болей. От такой еда не болей! От такой еда хорошо в живот!

Я только плечами пожал. Вряд ли у нее будет возможность проверить это на себе. Хотя, как знать – может ее еще купят за полторы козы. Впрочем, отчего-то мне кажется, что, если и купят, то не для того, чтобы шоколадом кормить.

– Сюда греби, – указал я.

Репер уже чувствовался из-под неглубокой воды залива. Еще несколько метров… Все, дотянусь, хватит.

– Сейчас мы уйдем, сама вернешься?

– Куда уходи? – она оглянулась вокруг удивленно.

– Неважно. Мы так умеем. Вот тебе много сладкой еды, – я положил пакет с пирожными на банку, – все сразу не съедай. С сестрой поделись, это вам на двоих. Догребешь до берега?

– Я хорошо грести, – покивала она.

– Ну и прекрасно. Рад был знакомству, удачи вам и коз побольше.

– Эй, – сказала она нерешительно, – а бери меня? Без коза, так. Не смотри, что маленький, я умей коза дои, лепешки пеки, сыр умей, все делать умей! Я вырасти потом, жена тебе стать.

Ох, какая неловкая и знакомая ситуация. Но я больше не подбираю бездомных котят. Своих полон дом.

– Извини, – сказал я и потянулся к реперу.

Секундный соблазн включить девочку в группу «свои» и захватить переносом преодолел почти без труда. Сами не знаем, что нас там ждет. Вдруг уже опоздали?

Опасения не оправдались – в Центре было тихо и спокойно. И все же – то ли Зеленый так на меня повлиял своей убежденностью, то ли во мне наконец просыпается знаменитая интуиция глойти, но внутри поселилось нервное, как тикающий таймер, нетерпение. Что-то будет. Что-то случится. Что-то надвигается.

Или это просто паранойя, тоже вариант. Говорят, она заразная.

Поэтому, отдав трофейную железяку Ольге, чтобы она передала ее Ивану, отправился к семье. Убедиться, что с ними все в порядке и организовать переезд. Пусть сидят за дверью, которую чужой не откроет. Мне так спокойнее будет. Починят там мораториум, или нет – а они в домике. Эгоистично, да, но что поделать. Я теперь человек семейный, мне о детях думать надо. Даже если я к этому никак не привыкну.