«Вот ведь, сама обезьяна – обезьяной, а строит из себя…», – подумала я, но благоразумно промолчала.

– И образование у тебя хромает на обе ноги, обезьяны – совершенно другой вид, – сообщила она.

«Неужели я вслух ляпнула»?

– Вот-вот, и ментальное общение вам недоступно, деградация налицо, – рассуждала она как бы сама с собой.

– Так вы что ли мысли читаете?! – осенило меня.

– Нормальный способ общения, между прочим, не то, что все эти гаджеты, без которых вы дикари дикарями. И для перемещений в пространстве или времени нам никакие приспособления не нужны, интеллекта вполне хватает. И кто тут из нас обезьяна? – ухмыльнулась она.

– Ну, вы же эти … гомосапиенсы, – наконец-то вспомнила я что-то из школьной программы.

– А ты разве нет? – в её голосе слышалась издёвка, на что это она намекает?

– Ну, эти, – я с усилием наморщила ум, – … птиропитеки вот!

– Хорошо хоть не птеродактили! – её сотрясало от хохота, а я болталась, как …, ну, в общем, не важно. – Они бы этого не пережили, – хрюкнула она.

– Кто?

– Птеродактили. Они существа нежные, с тонкой душевной организацией и подобные сравнения кажутся им кощунственными, – продолжая посмеиваться, объясняла она.

– Вы что, с ними знакомы?

– Ты тоже скоро познакомишься, – «обрадовала» она.

– Может не надо? – я вспомнила картинки жутких динозавров, правда, кто там из них птеродактиль, чёрт их разберёт, погуглить ведь сейчас не выйдет.

– Вот я и говорю, деградация, – констатировала собеседница. – И выкинь из головы подобные мысли, они могут обидеться.

– Кто? – мне сложно было сопоставлять мои мысли с диалогом.

– Драконы. Это вы их почему-то динозаврами называете.

– А мы вообще где?

– На заре вашей цивилизации, – хмыкнула мохнатая дама. – Знали бы, что такая фигня получится, придушили бы эксперимент в зародыше.

– Мы что, в прошлом? – ужаснулась я.

– Ну, не совсем…

– А зачем вам я? – проскулила, как можно жалобнее. – Отправьте меня обратно и найдите кого поумнее.

– Так мы и нашли, – усмехнулась она. – Твой интеллект, правда, серьёзно подпорчен неправильным образованием и образом жизни, но нервная система крепкая, вполне пригодная для подобных контактов.

– А куда вы меня тащите?

– В город. Конечно, можно было бы сразу тебя туда переместить, но побоялась, что психика не выдержит, а ты ничего, устойчивая оказалась! – засмеялась она, лихо перемахнув через живую изгородь, и проворно потопала сквозь роскошный парк. А я наслаждалась всей этой красотой, по-прежнему болтаясь зажатой под мышкой.

Наконец она остановилась, повертела меня как куклу, отряхнула и поставила на мягкую травку возле стены какого-то строения, увитого кустарником или чем-то ползучим.

– Данное растение называется плющ, – сообщила мне золотоволосая фифа в длинном светлом платье, вполне, надо сказать, человеческой наружности, она вынырнула откуда-то из глубины кустов. – Спасибо, Урмила, что доставила нашу гостью, – дамочка приветливо улыбалась мохнатой тётке. Та, неопределённо хмыкнув, повернулась и потопала в обратном направлении.

– Зачем меня сюда притащили?! – я сразу перешла в наступление. Всё же с людьми общаться привычнее, чем с покрытыми шерстью не пойми кем.

– Ну, во-первых, здравствуй, Римма, ты меня не узнала?

– Здрасьте, – я растерянно вглядывалась в эту гламурную штучку. – Ой! Так вы же в моём подъезде живёте, только там вы какая-то старая и шмотки сына всё время носите… – отец подарил мне квартирку, как раз на окончание школы и я с радостью свалила туда, подальше от родителей. А тётку эту часто встречала в лифте, поражаясь её затрапезному виду.

– Смотри, какая глазастая, – проворчала дамочка.