Я с облегчением услышал шлепанье босых ног по паркету, и на колени передо мной опустилась Леиф. Ножа у нее не было.

– Как ты? – встревоженно спросила Леиф, нежно касаясь моего лица.

Я осторожно прислушался к своим ощущениям и понял, что был совершенно измотан и опустошен.

– Как-то хреново…

– У тебя не было ни зрачков, ни белков, – заботливо прошептала Леиф, продолжая бережно гладить меня. – Просто светящиеся темно-фиолетовые глаза.

Я покосился на свое отражение в столе: зрачки и белки́ были на месте.

– Глаза сущности? – вяло поинтересовался я и крупно вздрогнул.

– Да, Келсий, твои глаза сущности.

– А остальное? Дым? Пепел вместо вина?

Леиф удивленно посмотрела на полупустую бутылку, после чего подала ее мне.

– Пей, – приказала она. – Всё.

Я одним махом осушил предложенную мне емкость.

– Кхе!.. Хм!.. Кха-кха! – закашлялся я. – Э-э… Кха!.. Блин!.. Что-то еще было?

– Только глаза. А ты что видел?

– Так, какой-то дым из груди. Иди ко мне. – Я посадил дрожавшими руками Леиф себе на колени. – Так что со мной было-то?

– Только ты можешь это знать. – Леиф положила голову мне на плечо и немного поелозила, устраиваясь удобнее. – Возможно, твое бессознательное знает то, чего не знаю даже я. – Внезапно она прижалась губами к моему уху и скороговоркой прошептала: – Запомни! Запомни это состояние и в следующий раз прими его! Ты должен вспомнить!

– Что? – поежился я. – Я ничего не понял. Ты можешь…

– Тихо! – обеспокоенно оборвала меня Леиф, прислушиваясь к чему-то. – Келсий! Это…

Раздался пронзительный птичий крик, и в окно гостиной ударили черно-белые комья. Стекло под напором влажных шлепков треснуло и – взорвалось, брызнув на нас перемешанными с перьями и кровью осколками.

– Что это?! – заорал я, бросаясь в обнимку с Леиф под стол. – Это что, ласточки?!

Над нами свистело и стрекотало – птицы бездумно убивали себя об стены.

– Запомни, что я только что сказала! – прокричала Леиф сквозь гвалт и треск. – Кто-то или что-то не хочет твоего возврата как сущности! Я же говорила, нечто блокирует нас! Это…

Одна из ласточек ударила Леиф по лицу, и она взвизгнула, перепуганно зажимая порез на щеке, из которого тут же засочилась кровь.

– Охренеть! – Я крепко обнял Леиф, закрывая ей голову и целуя ее в макушку. – – Держись! Сейчас что-нибудь придумаем!

Леиф тихо заплакала, крепче прижимаясь ко мне.

«Надо рвануть к выходу! – Я осторожно выглянул из-под руки. – Может, покрывало использовать? Или… Это еще что?!»

Трепетавший и хлопавший поток ласточек странно обтекал нас по дуге, разбиваясь об интерьер гостиной; глаза ласточек при этом изумрудно мерцали.

– Держись, Леиф! – прошептал я. – Что-то происходит! Птицы нас не трогают!

Ласточки еще несколько минут продолжали атаковать помещение, после чего пропали. Когда всё стихло, я изумленно обнаружил, что Леиф уснула прямо на моих руках. Я перенес ее в спальню и в одиночку принялся за уборку. Вскоре заявились обеспокоенные соседи, полиция и журналисты – я всех выгнал.

Первых мертвых ласточек, прежде чем бросить в пакет, я подолгу держал в руках, тщетно пытаясь вернуть их к жизни. Но их ободранные, поломанные тельца всё равно становились всё холоднее.

– Леиф права: творится что-то неладное… – Я понуро огляделся. – Чтоб это всё!..

Вздохнув, я удрученно принялся бросать птиц в заготовленные пакеты.

Настоящий момент

Утомившись сидеть на лоджии, я тихо – чтобы не разбудить кота – забрал тарелки с подносом и вернулся в квартиру. До встречи с Леиф оставалось еще три часа.

– Ну и чем себя озадачить? – оглянулся я. – Выпить, поспать, пощипать себя степлером? Хм… Может, в уши немного музыки впустить?