– Хорошо я бегу за тобой, – сказала мама.

Я быстро поехал на велосипеде и менее чем через десять минут был уже у реки. Велосипед я оставил наверху у дерева, чтобы мать Димы могла узнать место спуска.

Дима проглотил сразу три таблетки.

Мы все внимательно смотрели на него, а он смотрел на ручей, его дыхание успокаивалось.

– Тебе лучше? – спросила Настя.

– Вроде всё, прошло, спасибо вам ребята? А что вы сами здесь делали?

Мы переглянулись. Говорить ли ему о нашем штабе?

– Просто гуляли вдоль реки, – сказал Сергей.

– Место для гулянья странное уж очень, лучше не могли найти?

– А сам-то ты как здесь очутился? – спросил Диму Коля.

– Да, помогли мне, есть у меня пару дружков, которые постоянно меня, то ударят, то подставят как-то. У меня друзей немного, вернее нет, только сестры и их подруги.

– В каком классе учишься? Что-то я тебя в школе не видел, – спросил Коля.

– Я на домашнем обучении, из-за болезни, уже два года.

– Понятно тогда.

Я переглянулся с ребятами, они посмотрели на меня, видимо поняли мои мысли, и, молча, кивнули.

– Дим, если хочешь, то можешь вступить в нашу команду. Мы не против твоей дружбы.

В глазах мальчика была не то, чтобы радость, а засияло огромное счастье.

– Да ребята, спасибо. Я очень счастлив, вступить в вашу команду.

– Дима! Дима, ты где? – сверху донесся голос мамы.

– Это мама за мной пришла. Я пойду, наверное.

– Мама я иду, – крикнул он.

– Мы не пойдём тебя провожать, велосипед прямо, как поднимешься, увидишь у дерева.

– Спасибо ребята.

Мы проводили его взглядом.

Он еще раз обернулся и спросил: «А где мы встретимся?»

Мы переглянулись.

– Я зайду завтра, за тобой, – сказал я.

Он, молча, кивнул, и стал подниматься в гору. Так в нашей компании появился шестой друг.

Благодаря лестнице соседки, я смог попасть в дом. В дом, где не ступала моя нога уже более восемнадцати лет. Ощущение грусти переплелось с чувством радости осознания этого момента. На улице уже было слегка темно и в сени, через пыльное окно практически не пробивался свет. Я на ощупь нашел ручку двери и открыл. Дверь была тугая.

С замиранием сердца шагнул на кухню. Она была довольно большой. Прямо и чуть-чуть левее стояла огромная русская печка, на ней стояли кастрюли и чугунки, покрытые толстым слоем пыли, слева стоял рукомойник. Я приподнял вверх металлический клапан. Воды не было. Он негромко звякнул. Это был звук из детства. Он был металлический. Сейчас, даже если у кого-то на даче я и встречал на улице такую вещь, то она была пластмассовой. Справа стоял стол, огромный непокрытый скатертью. Он был бурого цвета, покрыт, как и все, слоем пыли. Я немного постоял, решая, снимать ботинки или нет. Решил, что пока не стоит, и зашёл в комнату. Комната тоже была большой. В ней находилось лежанка, две кровати, шкаф и сервант. В серванте, правда, на полках были книги, вместо посуды.

Здесь всё напоминало мне о том времени, когда мои мысли не были забиты работой, и обеспечением семьи. Здесь прошло моё детство, бОльшая его часть.

Я снова вернулся на кухню и прошёл в комнату за печкой. Это была моя комната. Небольшая кровать, стол перед окном и шкаф. На столе расположился старый светильник. Тут я подумал, что ещё не включал свет и хожу в практически полной темноте. Я огляделся, около входной двери под потолком висел счётчик электричества. Пробок не было. Они были выкручены. Я стал оглядываться по сторонам, вряд ли их убрали далеко. Но нигде на видном месте их не было. Тут я пожалел, что не подумал взять с собой фонарик. Справа от двери стоял шкаф для кухонной посуды. Открыв дверцу, я пробежал взглядом по полкам, пробок не было. На уровне пояса, шкаф имел два выдвижных ящика, в одном из которых я и обнаружил выключенные пробки. Они даже не были автоматическими, они были фарфоровыми одноразовыми, как предохранители на автомобиле, если перегорел, покупай новый, или ставь жучка, на свой страх и риск.