Следом за мной в комнату вошли Глеб с Вероникой и котенок.

– Располагайтесь,– сказала Вероника, на ходу скидывая на пол свой мешок, и плюхнулась на диван.

Котенок все же был обычным котом и его, так же, как обычного кота, пугал пушистый ковер, поэтому он никак не мог решиться пройтись по нему. Мы же с Глебом с наслаждением погрузились в бархатный ворс ковра, предварительно скинув с себя обувь. Но абсолютный кайф я испытал тогда, когда моя голова коснулась мягкой подушки. Котенок все же набрался храбрости и на полусогнутых лапах добежал до дивана. Запрыгнув ко мне, он, как обычно, устроился у меня в ногах. Это было мое последнее воспоминание об этом вечере. Как только я прикрыл глаза, так практически сразу же погрузился в глубокий сон. Мне совершенно не мешали тихие голоса Вероники и Глеба, которые еще некоторое время поддерживали между собой беседу, не мешал котенок, который несколько раз менял свое положение на моих ногах, не мешали крылышки, которые трепыхались рядом на подушке – мне не мешало совершенно ничего.

Проснулся я резко и неожиданно для самого себя, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, как будто уже давно отошел после сна. В комнате сохранялся все такой же приятный полумрак. Друзья еще спали. Стараясь никого не разбудить, я взял сумку, по мягкому ковру неслышно пробрался к выходу и, надев обувь, выскользнул на улицу. Был рассвет. Зорька тянулась длинной красной полосой вдоль горизонта, пели птицы, шумела листва – лес жил своей жизнью. Как только я расположился на траве и приготовился позавтракать, из дома выпорхнули крылышки, а следом выбежал котенок. Заметив меня, котенок сбавил темп, а затем и вовсе изменил траекторию, направившись в мою сторону. Это показалось мне подозрительным. Складывалось впечатление, что котенок играл с моими крыльями, но мой мохнатый друг сидел с таким невинным видом, что я решил, что напрасно накручиваю себя.