Единственное объяснение, которое мне приходило в голову, – мы перепутали лестничную клетку. Не разглядели в темноте, куда надо идти, и я привел Диму не туда. Нужно было срочно найти правильный вход, поэтому я развернулся и побежал обратно наверх. Я выскочил в коридор и начал крутиться около лестничной клетки, ища причину ошибки. «Я должен найти нужную дверь», – повторял я про себя. Но нужная дверь находилась передо мной, и мы в нее уже заходили. Не отдавая себе отчет в том, что происходит, я побежал обратно вниз, но снова увидел деревянную дверь, а за ней неотесанные бетонные стены. Я испугался. Вера в собственный разум пошатнулась. Не желая мириться с безумием, я закрыл дверь и открыл ее снова. А затем еще и еще раз.

Дима обеспокоенно наблюдал за мной. В какой-то момент он спросил:

– С тобой все в порядке?

Нет, не все, но я не собирался этого признавать.

– Ничего не понимаю. Она была здесь. Я помню. Вот тут стояла железная дверь, за ней находился секретный этаж Лаборатории из белого пластика с моим кабинетом, а тут лестница шла ниже… – бормотал я.

– Может быть, мне попробовать? – предложил Дима.

Он протянул мне сумку-планшет, подошел к двери и открыл ее. Друг увидел тот же серый подвал, что и я.

– А где лестница? – непонимающе спросил Дима.

– Лестница должна быть здесь! – закричал я.

Друг ничего не ответил. Он прислонился к стене, посмотрел на меня усталыми глазами и сказал:

– Может, пойдем по домам?

Я бы предпочел, чтобы он радостно заявил о своей победе в пари, но он просто попросил разойтись по домам. Ему было все равно. Завтра он даже не вспомнит этот инцидент, ведь для него исчезнувшая лестница ничего не значила. Но не для меня. Я не хотел так просто сдаваться.

– Иди. Дай мне пару минут, я догоню, – ответил я.

Дима не стал спорить, хотя наверняка предпочел бы забрать меня с собой. Я же решил, что не могу попасть внутрь, потому что хотел пройти сквозь дверь с посторонним человеком. Без сопровождения у меня получится попасть в подземную Лабораторию.

Я дождался, когда Дима хлопнет железной дверью, после чего подождал еще около минуты. Затем поднялся наверх и, еще раз убедившись, что нашел нужный вход, провел картой по электронному замку. Опять раздался отвратительный писк. Я вошел внутрь.

Ничего не изменилось.

Лестница заканчивалась на минус первом этаже. У меня больше не было идей, что можно сделать. Уставший и отчаявшийся, я сел на ступеньку и не заметил, как ослабленный алкоголем организм провалился в сон.

Моя бабушка любила говорить: «Если вы лежите в сумасшедшем доме, то можете не бояться сойти с ума». Она могла так говорить – ведь бабушка никогда не лежала в сумасшедшем доме. Однако ее фраза возникла в моей голове, когда я открыл глаза и увидел белые стены комнаты из своего сна.

За дни, что я здесь отсутствовал, ничего не изменилось ни внутри больничной палаты, ни за ее пределами. Изменилось мое восприятие стерильной пустоты – теперь атмосфера безвременья успокаивала. Я ощущал себя ребенком того возраста, когда дети считают нормальным жить в мире неизвестности.

«Интересно, она заметила, что я проснулся?» – подумал я. Именно так фраза прозвучала в моей голове: «Проснулся». Уместнее было бы сказать, что я уснул, но суть заключалась именно в том, что я проснулся. Только в другом мире.

Мой взгляд искал Пленницу белой комнаты. Девушка сидела на подоконнике. Одной рукой она прижимала к себе коленки, а в другой держала свисающего вдоль батареи кролика. Видимо, они никогда не расставались. Ее голова была повернута к окну и слегка наклонена вбок. Несильно, потому что я продолжал видеть ее глаза, по которым не мог понять: смотрела ли девушка через стекло или была погружена в свои мысли. О чем бы она ни думала в этот момент, она казалась очень милой, может, слегка грустной, но по-детски серьезной. Я не хотел разрушать ее созерцание своими неуместными фразами и вместо разговора посмотрел на висевшие настенные часы. Других интересных вещей в палате не было.