Но Вера прислушивалась не к этому далекому шуму, а к звукам своей комнаты, потому что именно эти звуки и разбудили ее.

Сначала она ничего не услышала и уже начала успокаиваться, подумав, что странный звук ей приснился. Перед глазами уже замелькали яркие пятна и полосы, постепенно превращаясь в картины надвигающегося нового сна, как вдруг она снова отчетливо услышала тот же звук, который ее разбудил.

В комнате кто-то был, и теперь этот кто-то медленно передвигался в темноте.

Сна как не бывало.

Вера села в кровати, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в темноту. Ей показалось, что она разглядела смутный человеческий силуэт возле шкафа.

Силуэт чуть заметно переместился – и тут же раздался едва слышный скрип. Это приоткрылась дверца шкафа.

Верино горло перехватило от страха.

В ее номере кто-то был, кто-то рылся в вещах…

В это время луна вышла из-за облаков, и ее бледный болезненный свет проник в Верину комнату. Блекло-голубой луч высветил тусклое пятно возле шкафа, и Вере показалось, что она спит, спит и видит страшный сон.

Потому что пятно, освещенное лунным светом, оказалось страшной театральной маской из ее сна.

Задыхаясь от ужаса, Вера вгляделась в полутьму и поняла, что то, что она приняла за маску, было человеческим лицом. Широким, смуглым лицом, изрытым оспинами. Лицом, удивительно похожим на античную театральную маску. Лицом того человека, который напал на нее в доме на древних развалинах.

И тогда Вера закричала – страшно, безысходно, в этом крике слились страх смерти и ужас перед неизвестным, ужас перед таящимся в темноте кошмаром.

Она кричала все громче и громче, и вдруг хлопнула входная дверь, и в комнате началась какая-то непонятная суета. Вера слышала возню, сопение и приглушенные крики, звуки ударов и тяжелое дыхание. От удивления она перестала кричать. Потом снова хлопнула дверь, и наступила тишина.

Какое-то время Вера боялась пошевелиться, но тут возле двери раздался негромкий стон.

Она мигом вскочила, нашарила выключатель и нажала на кнопку.

Вспыхнул яркий свет, и Вера увидела лежащего на полу возле двери человека в длинной футболке и поношенных спортивных штанах.

Глаза его были закрыты, лицо было мертвенным, он тяжело дышал, время от времени постанывая, на лбу виднелась кровоточащая ссадина. Из-за этой ссадины, а еще больше – от удивления в первую секунду Вера его не узнала. Но уже во вторую секунду поняла, что это – Арсений, кошмар всей итальянской поездки.

Вера накинула халат, взяла со стола стакан, налила в него минеральной воды из бутылки и плеснула на лицо мужчины.

Он фыркнул, открыл глаза и удивленно заморгал.

– Вы? – спросил, увидев Веру. – Вы… ты цела? Что случилось?

– Что? – переспросила Вера. – Это я хотела бы узнать!

У Арсения был такой растерянный и несчастный вид, что она усовестилась, налила еще воды и поднесла к его губам. Он жадно выпил полстакана, лицо порозовело.

Вера осознала, что и сама тоже не в лучшем виде – зубы стучат, голос дрожит. Она хотела допить воду, но тут увидела губы Арсения – толстые, безвольно трясущиеся, противные, как две гусеницы, с полоской плохо выбритой кожи над верхней – и не смогла заставить себя выпить хоть каплю из того же стакана, из которого только что пил он.

Тем не менее она постаралась взять себя в руки. Ей это почти удалось, по крайней мере, справившись с голосом, она спросила:

– Что… что это было? Что случилось?

– А ты не знаешь? – недоверчиво переспросил Арсений.

– Нет, – она помотала головой, – я проснулась… в моем номере кто-то был… мне стало очень страшно, я закричала… Потом была какая-то возня, я включила свет, и вот… Как ты-то здесь оказался?