Когда последний удар оставил на спине отпрыска глубокую алую борозду, он шмыгнул носом и покорно одернул рубашку.

– Теперь ты понял свою ошибку? – поинтересовался мистер Лиджебай.

– Безусловно, – соврал сын. На этот случай он воспользовался еще одним правилом отца. Правда, истолковал он это самое правило весьма превратно. Только родителю знать об этом было совсем необязательно.

Рик недовольно поморщился, прогоняя прочь тягостные воспоминания. Сейчас он практически избавился от «Свода ограничений мистера Лиджебая Джейсона», и поэтому стоило навсегда позабыть обиды, которые он терпел ни один год. Он замкнул дверь на засов и вернулся в библиотеку перебирать старые книги – целое состояние, которое можно продать, подарить, или, на худой конец, растопить ими камин. Одна беда – из головы никак не выходил странный визитер, пожелавший заполучить неоконченный дневник отца. Стоило ли ему верить? Хорошие деньги за стопку пустых страниц – ну а почему бы и нет!

Рик усмехнулся. Очередной обман, на который он не попадется ни за что на свете. Наверняка гостя интересовало совсем другое, к примеру, старые чертежи или коллекция охотничьего оружия.

– Мистер Невежа. Мистер Жуткий невежа, – состроив рожу, недовольно произнес юноша. – Шиш тебе, а не книги! Лучше сожгу их все, чем отдам такому пройдохе как вы…

Откинув один из фолиантов в сторону, Рик зло уставился на тисненные золотом обложки, которые немой стеной взирали на своего нового хозяина.

– Что вылупились?! – рявкнул юноша.

Ответа не последовало. Книги не привыкли слышать человеческую речь, здесь, в храме тишины. Легкое шептание, сбивчивые мысли, сокровенные мечтания – да, но только не пронзительный крик. Нет. Злость, отчаянье и иные эмоции были чужды этому сакральному месту. Книги не терпели столь рьяных проявлений человеческой возбужденности.

Рик раздражался все сильнее. В сердцах схватился за корешки нескольких книг и потянул их на себя. Огромная полка затрещала. Сухое дерево, потревоженное крепкой юношеской рукой, больше не могло сдерживать тяжелые вехи истории. Стеллажи накренились и с грохотом повалились вниз. Он кинул вызов, и бумажные стражи библиотеки откликнулись!

Книги, словно отчаянные воины, ринулись в атаку, ударяя возмутителя спокойствия по голове, спине, рукам. Острыми уголками, тяжелыми обложками, хлесткими страницами – они навалились на Рика со всех сторон. Юноша лишь беспомощно защищался, больше не высказывая пустых оскорблений.

Последняя книга больно саданула бедолагу в висок и, упав, раскрыла страницы, будто поверженная птица крылья. Рик, дрожа и проклиная себя за несдержанность, не сразу решился поднять голову и осмотреть место сражения.

Полки, упершись в стену, грозно нависали над головой, а удовлетворенные минутной схваткой толстенные фолианты валялись на полу, создавая впечатление каменного плато. Картина ужасала. Сотни томов с укоризной взирали снизу-вверх на нерадивого наследника. Его отец никогда не позволил бы себе такого; он никогда не отнесся бы к ним таким варварским образом, потому что всегда соблюдал правила! И ничего с ним не случалось. Тихая и размеренная жизнь приносила ему одно удовольствие.

«Он ни за что на свете не стал бы кричать в библиотеке! И не разрешил злости руководить им».

Голос отца эхом мелькнул у юноши в голове и мгновенно исчез.

– Хватит, я все понял! Простите… – устало произнес Рик, обращаясь к книгам.

Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно прекратились. Бумажные воины, получив желаемое извинение, больше не собирались учить его прописным истинам.

Юноша уже сделал осторожный шаг к двери, как внезапно остановился. Среди вороха пузатых томов его внимание привлекла совсем новая кожаная обложка, сквозь которую тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это бросилось в глаза, а то, что развернутые страницы были абсолютно пустыми. Он склонился над книгой и прикоснулся к ней. Вздрогнул, когда сквозняк заставил листы перевернуться, и из глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные с прищуром глаза. Карандашный набросок выглядел очень реалистично. Вобрав в себя все: страх, ненависть, одиночество и безумие, он пугал и одновременно притягивал к себе. И если бы Рик увидел его пару дней назад, то решил бы, что последние дни жизни отец провел в агонии странных видений. Но сегодня он взирал на творение родителя иначе. Вызывая дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели глаза мистера Невежи.