– Послушайте, мисс Кокрейн, – неуверенно проговорил он.

– Откуда вы знаете мое настоящее имя? – изумилась она.

– Я… – Дэнни замялся.

Он знал настоящее имя этой девушки – Элизабет Джейн Кокрейн. А еще знал ее домашнее прозвище – Пинк. Он знал о ней многое, вот только эти сведения вряд ли могли помочь, наоборот, только отпугивали ее, чего Дэнни совсем не хотел. Впрочем, он сомневался, что отважную Нелли Блай что-то могло напугать, но все же нужно сначала думать, а потом говорить.

– Я журналист. И многое знаю. А вообще, о вас ходит много сплетен, – нашёлся он.

– Что ж, – вздохнула Нелли. – От сплетен никуда не деться.

– Это точно, – согласился Дэнни. – Я хотел предложить вам… Быть может, если вы сейчас не заняты, мы можем немного прогуляться?

– Хотите написать обо мне еще сплетен?

– Нет! Ни в коем случае.

– Я журналистам не доверяю.

– Но вы же сами журналистка.

– В том-то и дело! – Нелли развела руками. – Но знаете… я все же приму ваше приглашение. Я сейчас направляюсь в офис, так что, если желаете, можем поехать туда вместе. Ваш офис же находится в «газетном ряду»?

– Конечно, – ответил Дэнни. – Нет проблем.

На самом деле, проблемы были – он не знал, как правильно нужно ловить экипаж.

Впрочем, Дэнни и не пришлось этого делать. Нелли сама остановила извозчика, вытянув руку с зажатой в пальцах монеткой, и они забрались в неудобную кабину, пропахшую табаком.

Здание «Нью-Йорк Ньюз» находилось недалеко от здания «Уорлд», куда и держала свой путь Нелли. Но идти в свой офис Дэнни вовсе не собирался, ведь, по сути, он там ещё не работал. Да и вряд ли Джеймсу Томпсону, главному редактору «Ньюз», которого Дэнни в своём времени называет сварливым стариканом и который в этом времени ещё вполне молодой и полный сил, стоит портить психику своим появлением.

– Чем вы сейчас занимаетесь? – полюбопытствовала Нелли.

– Пишу статьи.

– А помимо них?

– Пишу рассказы.

– О чем? – допытывала Нелли.

– Исторические. О всяких исторических событиях.

– Интересно.

– Ну а вы? – задал встречный вопрос Дэнни.

– Ищу сенсации, – просто ответила Нелли.

– Вы готовы ради них на все? Даже позволили запереть себя на десять дней в сумасшедшем доме, – протянул Дэнни.

– Да. Все просто, мистер Готтфрид. Если я хочу чего-то добиться, я этого добиваюсь, несмотря ни на что. Мистер Пулитцер делает историю, и я собираюсь стать ее частью. Мои статьи о сумасшедшем доме на острове Блэкуэлл4 обличили то, как обращаются с несчастными пациентами в этой клинике. И это привело к тому, что условия лечения стали улучшать не только в этой клинике, но и во многих других. Я обратила внимание властей на эту проблему, я заставила их себя услышать. Я смогла что-то изменить!

– Вы стараетесь привлечь внимание людей к важным проблемам. Это похвально, – сказал Дэнни и призадумался.

Он ведь никогда не писал подобные статьи. Только новости и происшествия. Может, стоит взяться за что-то масштабное? Вот только позволит ли старикан Томпсон ему самовольничать? Вряд ли. Но Дэнни докажет, что годится для большего, чем для колонки «срочных» новостей.

– Спасибо, мистер Готтфрид. Кстати, вы, случайно, не из семьи немецких иммигрантов? – вдруг спросила Нелли, пристально разглядывая своего спутника и словно анализируя его.

– Вы правы, – чуть поразмыслив, ответил Дэнни. – Мой отец немец, а мать француженка. Сам я вырос в Штатах, поэтому считаю себя американцем.

– А ещё ваша одежда… Черное пальто, желтый жилет и этот яркий шарф… Это выглядит очень… необычно.

Дэнни смутился. Его одежда и вправду не очень-то вписывалась в 1889 год.

– Какое-то время я провел в… Загребе. Сейчас многие так одеваются. Это такая мода… в славянских странах.