– Не вполне обычное занятие для девушки! И что же ты читаешь?

Элис мгновенно возненавидела его за этот вопрос, но ответила честно:

– О драконах и Старших. Они меня восхищают. Раз Тинталья стала нашей союзницей, а в небо скоро поднимется новое поколение драконов, кто-то должен их изучать. Я уверена, что в этом мое предназначение.

Вот так. Он должен был понять, что она совершенно неподходящая партнерша для танцев.

– Ты в самом деле так думаешь? – серьезно спросил он.

Его рука легла ей на спину, увлекая в разворот, который вышел почти изящным.

– Да, – ответила она, ставя точку в разговоре.

А он снова пригласил ее на танец и молча улыбался ей, ведя среди других пар. Когда музыка смолкла, Гест задержал ее руку в своей чуть дольше, чем следовало. Элис пришлось первой отвернуться и отойти к столу, где ее ждала мать, раскрасневшаяся и задыхавшаяся от волнения.

Всю дорогу домой она молча слушала, как мать торжествует. На следующий день Гест прислал цветы с запиской, в которой благодарил Элис за танцы, – девушка решила, что он издевается. И вот спустя три месяца, после девяноста дней ухаживания, на протяжении которых Гест вел себя с ней взвешенно и учтиво, Элис по-прежнему не понимала, что нашел в ней этот самый завидный жених Удачного.

Элис с трудом заставила себя признать, что нарочно медлит. Она отложила свои заметки и наброски. Сегодня она сравнивала сведения из трех свитков, пытаясь выяснить, как же на самом деле выглядели Старшие. Жаль, что уже не получится до вечера вернуться к работе. Со вздохом она подошла к зеркалу, чтобы проверить, не осталось ли на лице или руках следов угольного карандаша. Нет. Все в порядке. Она посмотрела себе в глаза. Серые. Не пронзительно-черные, не ярко-синие и не изумрудно-зеленые. Серые, как гранит, обрамленные короткими ресничками. Нос короткий и прямой, рот широкий и полный. Самое обычное лицо, если бы не веснушки. И не просто безобидная россыпь на носу – нет, она вся была в этих пятнышках, даже руки. Лимонный сок на них совершенно не действовал. А от солнца они темнели. Элис подумала о пудре, но отвергла эту мысль. Она такая, какая есть, и не собирается обманывать мужчину или саму себя краской и пудрой. Девушка пригладила свои рыжие волосы, убрала с лица выбившиеся прядки, поправила кружевной воротник и вышла из комнаты.

Гест ждал ее в гостиной. Мать болтала с ним о розах, которые так чудесны в этом году. На столике между ними стоял серебряный поднос с бледно-голубыми фарфоровыми чашечками и чайником. От чайника шел запах мяты. Элис слегка поморщилась – ей нисколько не хотелось этого чая. Она нацепила на лицо любезную улыбку, вздернула подбородок и вошла в комнату.

– Доброе утро, Гест! Рада тебя видеть.

Он встал, двигаясь с текучей грацией крупного кота. У него были зеленые глаза – разительный контраст с черными волосами, которые он, вопреки моде, зачесывал назад и связывал в хвост на затылке простым кожаным ремешком. Блеск его волос напоминал Элис о крыльях ворона. Сегодня Гест был в темно-синем жакете, но шейный платок повязал зеленый. В цвет глаз. Он улыбнулся – белые зубы блеснули на загорелом лице – и поклонился ей. На секунду ее сердце дрогнуло. Этот мужчина просто красавец! В следующий миг Элис вернулась к правде жизни. Он слишком хорош собой, чтобы интересоваться ею.

Элис села в кресло, а Гест – на прежнее место. Мать пробормотала какие-то извинения, на которые они оба не обратили внимания. Мать вообще старалась оставлять их наедине, насколько это позволяли правила приличия. Элис мысленно усмехнулась. Она была уверена: то, что происходит между ними в воображении матери, куда интересней их простых и скучных разговоров.