– У ахронтов нет претензий к Хранителю. Жрецы не видит ошибки в решении Ридаана, – у меня появилось стойкое чувство, что жрец сейчас потреплет меня по плечу. Но тот воздержался и вернулся в ложу Кельвила.

– Есть ли у сената претензии к Хранителю? Хочет ли высказаться Третий луч мореходов? – повелитель Кронвиэн поднялся во весь рост. Сенаторы зашептались, но никто не поднял руки в знак желания выступить. – Что же, если вопросы возникнут, мы попросим полковника Ридаана дополнительно на них ответить. Что касается ТаМилта, он должен отчитаться перед сенатом. Ибо публичные обвинения такого рода можно выдвигать только после обсуждения с главами лучей и министерств. Таков регламент, который сенатор нарушил.

АтТанари сделала шаг вперед. Я напрягся.

– Император прощает вынужденное нарушение закона, Хранитель Ридаан. Но только один раз. Если в дальнейшем случится нечто подобное, ты ответишь за оба преступления.

Я снова поклонился и затем отважился посмотреть на Кариэль. На скулах у нее играли красные пятна. Она внезапно подняла глаза, я встретился с ней взглядом и поймал тень улыбки.

Все встали. Император и его свита покинули зал, за ним на выход устремились министры, среди которых затерялся Марий Верон. Танвиэна окружили сенаторы, восхищаясь итогами нашей экспедиции. Повелитель Кронвиэн и его дочь также направились к Тану. По пути повелитель Шестого луча остановился возле меня и отрывисто произнес: «Благодарю!»

Кариэль поклонилась Танвиэну, кивнула мне, указывая на выход, и совершенно одна двинулась в ту сторону. Я поспешил за ней. Вместо того чтобы идти прямо к огромным дверям, Кариэль свернула налево, в низкую резную дверцу. Я прошел следом в узкий коридор. Ее синее платье мелькнуло у очередного разветвления, и я увидел абсолютно пустой тупик, заканчивающийся приотворенной дверью. Я бросился к ней и оказался в библиотеке сената. Кроме Кариэль, в помещении никого не было.

Кариэль стояла возле стеллажа с книгами и пристально смотрела на меня. Меня словно арканом потянуло. Я шагнул к ней и обнял. Она ткнулась лицом мне в грудь. Я зарылся лицом в ее черные волосы и замер, вдыхая нежный запах. Я почувствовал, что она вздрагивает, и взял в ладони ее лицо. Оно было в слезах.

– Почему ты плачешь? – нелепый вопрос. Она только что чудом избежала обвинения в сговоре с монстрами, что каралось изгнанием. Понятно, что такое потрясение вызвало нервную реакцию.

– Ты вчера чуть не погиб прямо на моих глазах…

Такого ответа я не ожидал. Она оказалась единственным человеком, который во время обрыва цепи испугался именно за меня. Она замолчала, и я стал собирать губами слезы с ее лица. Но когда я попытался поцеловать губы, Кариэль слегка отстранилась:

– Зачем ты хотел меня увидеть?

– Соскучился.

Она тут же перестала плакать, тень улыбки затрепетала в уголках губ:

– А теперь скажи правду.

– Это правда. И еще мне нужно встретиться с АтТанари. И тоже тайно.

Кариэль засмеялась.

– Ты сегодня выручил меня, уведя в сторону речь о моем рубиновом ожерелье. Теперь моя очередь помочь тебе. Я сообщу, когда императрица захочет тебя увидеть. Теперь уходи, ты еще успеешь догнать Танвиэна.

Я поцеловал ее нежное запястье, вышел в коридор и быстро направился к выходу.

23-е, месяц тиверин

Когда я открыл глаза, то понял, что проснулся от голода. Вчера я свалился в кровать, едва сняв сапоги и сбросив камзол прямо на мозаичный пол. На столике возле кровати стоял изящный поднос с чашей, заполненной фруктами. Абрикосы выглядели великолепно. Сквозь прозрачную золотистую кожицу с легким восковым налетом виднелись темные косточки. Я взял несколько фруктов и подошел к распахнутому окну, откуда слышался звон мечей. Солнце стояло высоко в небе, вдали виднелся голубой край залива.