На Саксума никто не обратил никакого внимания. Он подошёл поближе и, привстав на цыпочки, выглянул из-за спин обступивших стол болельщиков.

Игра шла по-крупному, Кепа явно выигрывал: перед его соперником – здоровым носатым сикилийцем – на столе лежало всего несколько бронзовых монет; перед Кепой же, наоборот, высилась целая куча денег, в которой были небрежно перемешаны бронзовые ассы, аурихалковые сестертии и дупо́ндии и даже выглядывало несколько серебристых бочков благородных денариев. Сикилиец нервничал. Кепа был невозмутим. Только что, похоже, он снова выиграл и безмятежно, с почти материнской нежностью взирал на потного и красного сикилийца, водящего дрожащим пальцем над своим, разложенным на столе, «богатством».

– Два асса! – наконец определился сикилиец и выдвинул на середину стола две бронзовые монетки.

– Согласен, – Кепа положил рядом с монетами соперника свой дупондий.

Руки соперников нырнули на мгновение под стол, снова вынырнули наверх уже со сжатыми кулаками и повисли над центром стола друг против друга. В казарме наступила напряжённая тишина.

– Чёт, – хрипло сказал сикилиец.

Кепа, не говоря ни слова, свободной рукой пододвинул к лежащей на столе ставке ещё два асса. Сикилиец громко запыхтел. Капля пота, сорвавшись с его подбородка, разбилась о доски стола.

– Отвечаю! – наконец прорычал он и придвинул к ставке ещё две своих монеты.

Кепа задрал брови, иронично посмотрел на своего соперника и подтолкнул к центру стола ещё два асса. Сикилийца затрясло. Дальше поднимать ставки он не мог – оставшимися у него деньгами он мог только вскрыть игру. Он сгрёб все оставшиеся у него монеты, швырнул их на середину и раскрыл потную ладонь:

– Открываю!

На ладони лежали два камня.

Кепа вздохнул, лицо его приняло страдальческое выражение. Он медленно, как будто нехотя перевернул свой кулак и разжал пальцы – на ладони белел одинокий камушек!

Болельщики взвыли.

– Сволочь!.. – растеряно сказал сикилиец. – Мошенник!.. Чтоб тебя гром разразил!

Кепа не отвечал, рассеянно принимая поздравления от своих болельщиков и неторопливо – по одной монетке – перекладывая выигрыш в свою кучу.

– Олус Кепа! – громко сказал Саксум. – На выход!

Все обернулись.

– Саксум!! – заорал Кепа, расплываясь в счастливой редкозубой улыбке. – Это ты! Ты как здесь?! Тебя выпустили?!.. А я тут выигрываю! Ты не поверишь, прёт весь день, как какому-нибудь новичку!

– Олус Кепа, на выход! – отчётливо повторил декурион, стараясь придать своему лицу абсолютно служебное выражение. – Ты что, не понял?!

Улыбка сползла с лица помощника. Он вскочил и стал поспешно запихивать деньги в висящий на поясе кошель.

– Эй!! Эй!! – заорало сразу несколько глоток. – А отыграться?!! Куда?!!..

– Стой!! – заорал, вскакивая и хватая Кепу за руку, и носатый сикилиец. – А отыграться?!! Имею право!! Ты куда это его уводишь?!! – повернул он к декуриону перекошенное злобой лицо. – Ты кто такой?!!

– Я – декурион Симон Саксум! – стараясь перекричать шум, гаркнул декурион. – Олуса Кепу срочно вызывает префект Маний Карзиан!

Голоса сразу смолкли. Видимо, в Ламбессе хорошо знали имя Мания Клавдия Карзиана. Лишь проигравшийся сикилиец всё никак не мог успокоиться:

– Отыграться!.. – хрипло повторял он, теребя у горла ворот туники. – Имею право!.. Отыграться!..

– Ты слышал, что тебе сказали, солдат?! – ледяным тоном осведомился Саксум. – Или тебе напомнить о том, что игры на деньги на территории лагеря категорически запрещены?! Розог давно не пробовал?!

Сикилиец, бормоча что-то себе под нос, потупился. В помещении повисла тяжёлая тишина. Кепа поспешно выбрался из-за стола и встал навытяжку перед Саксумом.