Бразильского языка не существует. Государственный язык в Бразилии – португальский.

Сергей Доренко: «“Нет”, – сказала она на своём пакистанском языке (после паузы, неуверенно), на пуштунском». Так и не угадал. В Пакистане говорят на английском, урду и пенджаби.

Радиослушатель – радиоведущему Алексею Гудошникову: «С таким, как Мутко, мы скоро станем на уровне Габона». Гудошников: «А что такое Габон?» Радиослушатель: «Государство в Африке». Гудошников (в замешательстве): «Ну, Габон так Габон».

Телекритик Ирина Петровская: «Бились исландцы (на чемпионате мира по футболу) как звери, волки… Не знаю, кто там ещё бьётся». В таких случаях говорят: бились как львы.

Телеведущий «Первого канала» Игорь Шарафутдинов с большим недоумением погрузился в молчание, когда его спросили, кто такой «щелкопёр».

Алексей Гудошников: «Сдавая Австро-Венгрию, умиротворяли Германию раньше СССР». Австро-Венгрия распалась после Первой мировой войны.

Ведущие НТВ Егор Колыванов и Анна Янкина долго вели речь о гимне Великобритании, цитируя слова из него на свой лад: «Боже, СОХРАНИ королеву!». Нет такого слова в британском гимне. Есть слово «храни». Как и в российском гимне «Боже, царя ХРАНИ!»

Анфиса Чехова, которая считается журналисткой, никак не могла вспомнить, в каких отраслях науки работал Ломоносов. Чехова: «Помню только, что он куда-то пешком шёл».

Политик Борис Надеждин однажды назвал древнегреческого историка Геродота именем другого древнего грека, Герострата, известного скандальным поджогом храма Артемиды. И телевизионная аудитория никак не отреагировала, пока политика не поправил ведущий.

В каждой редакции и телестудии не мешало бы повесить на стенку совет А. Чехова: «Боже, не позволяй мне осуждать или говорить о том, чего я не знаю и не понимаю».

Фанаберия, иногда скрытая, но чаще всего явная, так и бьёт фонтаном из некоторых наших вещателей. Похожие на петарды, они взрываются, искрят на каждодневном празднике эфира. Любовь к своей работе, позволяющая быть на одной ноге с сильными мира сего, густо замешана у них на любви к себе. Любовь к истине и правде – на любви к своей популярности. Привычка распознавать что-то не то в других изменяет им в оценке самих себя.

Армен Джигарханян в интервью «АиФ»: «Нас хотят поставить раком».

Александр Гордон в программе «Мужское/Женское» обращается к аудитории, возмущённой его поведением: «Ша!»

«Несколько сенаторов со мной встречалось», – роняет в передаче «Персонально ваш» Алексей Венедиктов, имея в виду американских сенаторов. Фанаберия в самом изящном исполнении.

«Не волнуйтесь, я всё объясню», – заверяет слушателей Сергей Пархоменко на радио «Эхо Москвы» в анонсе своей программы. Похоже, ему даже в голову не приходит, что кто-то из слушателей привык жить своим умом.

Чрезвычайно популярный сатирик глумится над дефектами речи известного нашего генсека и другими его недостатками, а также над деталями похорон, никак не учитывая, что у генсека есть внуки и правнуки, которым больно это слушать.

Владимир Соловьёв в своей книге «Путин» пишет: «Кстати, я уверен, во многом на личном опыте, что моя журналистская деятельность всё-таки влияет на события, на персоны, на общество. Этому есть масса примеров. Результаты уже есть и будут в дальнейшем».

Кто ещё из корифеев нашей журналистики называл свою работу деятельностью и выспренно говорил о её результатах?

Известный актёр и режиссёр Николай Губенко рассказывал, как он, готовясь к съёмкам фильма, мотался по стране, записывал речь простых людей. И очень при этом удивлялся: люди, как правило, говорили нелитературным языком, но не искажали слова, не пороли всякую чушь, лишь бы выпендриться.