Он взглянул на медальон и остановился. Стрелка быстро вращалась и постоянно меняла направление. Арен закрывал крышку и открывал вновь, повторял заклинание, которому его научила сестра, но стрелка упрямо не хотела показывать, куда им следовать теперь.

– Коням тоже нужен отдых, чтобы мы проехали дольше, – Лю Синь поймал обеспокоен взгляд парня. – Давай передохнем и утром продолжить путь? – Поймав неуверенный кивок, он взмахнул рукой. – Это Пустоши, мы все равно не найдем другого места, остановимся здесь.

Отряд стреножил коней, расположив их по кругу так, что сами они оказались внутри, тесно прижимаясь друг к другу, чтобы сохранить тепло. И если днем они изнывали от жары, то уже ночью внезапный холод пробирал до костей. Не без труда отыскав что-то мало-мальски пригодное для костра, путники разместились возле пылающего очага.

Они молчали, пока вкушали вяленое мясо и припасенные орехи, согревали себя разогретым вином с пряностями, но, казалось, что их души говорят друг с другом и делятся всеми тревогами, которые накопились внутри.

Чжоу Лайи, самый молодой из наместников, прославившийся как смелый реформатор и лучший организатор фестивалей, долго сидел неподвижно, поджав под себя ноги, пока вдруг не запел удивительно тонким и звонким голосом:

Капля за каплей и сквозь сердца стук

Снова стихает дрожание рук.

Слово за словом, потоком ручья

В ночь уплывает надежда моя.

Вслед за надеждой сгорает душа,

Узорами искр, летя в небеса.

Только мурашки по телу кругом,

Бегут ли, дрожат ли в молчанье глухом.

И только лишь вера, как прежде жива,

Хрустальные крылья парят в облаках.

И только лишь вера ведет за собой,

С опорой друзей я все же живой.

Капля за каплей и сквозь сердца стук

Снова стихает дрожание рук.

Слово за словом, как всполох огня

Теплится тихо надежда моя.

– Лона знала, что так произойдет, – задумчиво произнес Лю Синь и, чуть погодя, поднял стакан с остывшим напитком и крикнул: – За Лону, за Тянь Луна, за нашу Надежду!

Остальные наместники последовали его примеру и с трепетом взглянули на Арена.

– За Лону, за Тянь Луна, за нашу Надежду! – повторил мальчик, и в его глазах промелькнул тот самый свет, который угас пару дней назад. – Лона хотела, чтобы мы жили в новом мире, который пыталась создать, но всегда повторяла, что этот мир создает каждый человек сам.

– Мы все назвали ее своей королевой, потому что верили в ее дело и понимали, что в наших руках сделать мир лучше, – наместник приобнял мальца. – Я верю, что мы справимся!

– Как там в песне? Теплится тихо надежда моя… Чжоу Лайи, спасибо тебе!

Просидев так еще какое-то время, они распределили график дозора и подготовились ко сну, чтобы с новыми силами продолжить поиски кочевников. Арен вновь открыл медальон, взывая к путеводной стреле, но та все так же вращалась из стороны в сторону. Опечалено вздохнув, хоу закрыл крышку и практически мгновенно провалился в сон.

Едва ночную мглу разогнали рассветные лучи, как прохлада уступила место все нарастающему зною. Запах пыли, сухой травы, мужчин, проведших не один день в дороге, смешался с новой палитрой непривычных и резких веяний. Грохот, подобный раскатам грома, ликующие возгласы, напоминавшие стаю воронов, насильно вернули путников к реальности. Ощутив прилив тревоги, Арен открыл глаза, и необъяснимое обнадеживающее чувство придало сил.

– Мы нашли их! – радостно крикнул мальчик, подпрыгнув на месте.

Вокруг их стоянки проносилось несколько десятков наездников с лицами, закрытыми белыми материями.

– Мы нашли их! – повторил он громче и осмотрелся по сторонам.

Наместники давно проснулись и были связаны мощными кнутами. Их лошади были в руках чужаков. Один лишь мальчик стоял свободный и выглядел беспечно беззаботным. Внезапно водоворот скакунов остановился и в центр круга выехал кочевник, отличавшийся мощным телосложением и роскошными доспехами с золотыми узорами. Его тюрбан венчали красные ленты, обшитые драгоценными фигурками животных, нарукавники и наколенники блестели от начищенного металла. Белый плащ на груди был подхвачен массивной перевязью с огромными камнями.