Со всей силы ударила собаку свободной ногой, та завизжала и, отпрыгнув, бросилась прочь. От боли и яркого солнечного света потекли слезы, я закрыла глаза, открыла через минуту и увидела над собой мужчину. Здоровый, бородатый, с длинными волосами, собранными в пучок на голове, он походил на викинга. На нем были одеты только брюки, заправленные в сапоги…

Мужчина открыл рот, собираясь что-то сказать, и я забыла про боль.

Нэт!

– Поднимайся, – шепелявый, с рычащими нотками голос пробрал до мурашек.

Я и не подумала ослушаться, быстро приподнялась на локтях, встала на одну ногу, держась за стену, и, вытерев слезы свободной рукой, уставилась на мужчину.

– Вы – Нэт? – он ничего не говорил, а молчание нервировало. Нэт смотрел на меня без какого-либо удивления, его не смутили ни кроссовки, ни шорты. Наверное, знаком с южанами. Где бы ни был этот Юг, я хочу туда!

– Зачем искала?

– Ваша сестра… Да, наверное, сестра мертва. Я нашла Оди в одном из домов, а ее мама… она не дышит. Не знаю, что произошло, но девочку нельзя оставлять одну. Она сказала, что у нее есть только вы. Вы ее дядя?

От боли мутилось сознание, но я упорно держалась на ногах. Точнее, на одной ноге. Со второй из раны бежала кровь на каменный пол, смешиваясь с толстым слоем пыли. Мужчина же словно не видел, что я ранена, а я ждала помощи.

– Пойдем, – он уже собрался выходить на улицу, как я не выдержала.

– Помогите мне, пожалуйста! На меня напала собака… Голодная, видимо… Мне очень больно.

Нэт явно был недоволен тем, что я его задерживаю. Скрылся в одном из помещений, в которые вели арочные проходы из холла первого этажа, вернулся через пару минут с тряпками в руках.

– Грязные ведь, – с ужасом проговорила, встретила гневный взгляд мужчины и выставила вперед раненую ногу. Какая разница, умру я от потери крови или от заражения?

Нэт перехватил мое колено одной рукой, второй принялся туго заматывать бедро. Я могла только стискивать зубы, потому что, стоило мне издать хоть писк, мужчина кидал на меня такой взгляд, что казалось – добьет, чтоб не мучилась.

Когда рана была перевязана, Нэт развернулся и вышел из здания. Мне пришлось бежать за ним, едва наступая на левую ногу. Рана была неглубокой, насколько я успела понять, но сопутствующие факторы усиливали чувства страха и безысходности.

Мы добрались до дома, где я оставила Оди, подниматься на одной ноге по лестнице, у которой не было перил оказалось невероятно сложно. Спускаться буду пластом, или просто съеду на пятой точке.

– Дядя! – малышка сидела в том же самом углу, а увидев нас, подскочила и бросилась к Нэту.

Я отметила про себя, каким теплым стал колючий взгляд мужчины, когда девочка изо всех сил стиснула его за шею.

– Как ты тут?

– Жду вот. А мама когда проснется?

Пока они переговаривались, я подошла к женщине. Она лежала на животе, прикрытая тонким покрывалом, лица я не видела. И видеть не хотела. Склонившись, осторожно дотронулась до шеи…

– Она жива! – вскрикнула, почувствовав пульс. Создатель! Как я могла так ошибиться?

Нэт тоже проверил пульс, а Оди непонимающе уставилась на нас.

– Я же говорила, она просто спит, – нахмурилась и потянула Нэта за руку. – Дядя, разбуди ее.

– Не выйдет, милая. Мама крепко спит, и будет лучше, если мы оставим ее. Пойдем, давай, иди на ручки.

Малышка забралась к нему на руки, и мужчина двинулся на выход. Я растерянно взглянула на женщину, на Нэта и, в панике решая, как поступить, вскрикнула.

– Мы не можем оставить ее!

Мужчина замер.

– Закрой ушки, я скажу тёте кое-что.

Оди послушалась, а Нэт повернулся ко мне.

– Крисса больна лихорадкой, такие не выживают. Еще день, может быть, два, и смерть заберет ее. Лечить без денег никто не станет, да и нас не особо жалуют в столице. Иди-ка ты лучше домой, – и усмехнувшись, добавил: – Если он у тебя уже есть.