Как-то проблемы, неприятности, заботы на Каре куда-то улетучились. Мягкие, нежные, напористые губы варвара – вот что стало центром моей вселенной. Его язык, что раздвинул мои губы, вторгся и ласкал… Знойный воздух из его рта, который растекался по телу, и в венах забурлили пузырьки удовольствия. Наверное, столько эндорфинов, дофаминов, серотонина и чего-то там еще я не получала за всю жизнь! Да еще и одновременно! Я! Которая ощущала себя бесконечно счастливой и упоительно-довольной при встрече с Камилем… Я! Которая испытывала какой-то задиристый, искристый детский восторг, когда удавалось решить все проблемы на Каре! Когда ненадолго, на какие-то часы наступал момент «все хорошо».

Но это было нечто иное…

Наверное, все дело в этом обрыве… В моменте, когда думала, что могу потерять айна. И сейчас внутри меня все взрывалось, закипало и фонтанировало радостью. Одновременно чистой, ребяческой от мысли, что он вернулся! Он мой, и он со мной! И совершенно взрослой, что немного тяжелит грудь, заставляет быстро хватать воздух, но настолько пряно-сладкой, что никакие чизкейки рядом не лежали.

Эльрих не останавливался… Откуда только силы взялись? Но он не врал, на счет лежаче-стоячего в момент нашей отправки в больницу. Все оказалось правдой, даже не бравадой. Мне хотелось пошутить на эту тему, но желание быстро отошло на второй план. Я прижалась к Эльриху и подумала: «Боже! Какое счастье, что он жив! Что он цел! Что мы его мне вернули!».

И это ощущение безграничного облегчения, неги, жаркой волны блаженства в руках айна затмило все. На какие-то мгновения мы стали целым. Чем-то одним, большим, чем каждый из нас. На какие-то секунды я была только женщиной. Ни хозяйкой вредной горы, ни вредной стервой, ни феминисткой всеЯ семимирья.

И мне это нравилось, как ни странно…

Вот так разлагающе, но и приятно действовал на меня Эльрих.

Я прикрыла глаза, ощущала, как его руки ласкают, как его сбивчивое дыхание пробегается по коже, вызывая целые сонмы мурашек. Как его губы продолжают терзать мои. Словно айн годы не целовал женщин. Словно он реально вернулся из военного похода, изголодавшись по женской ласке. Кажется, он мог меня просто съесть. Буквально – проглотить, не жуя.

Вернулись те самые моменты, которые влюбленные вспоминают, как некие реперные точки, ступени на пути к их близости и слиянию.

…Вот он явился на Кару! Весь такой начальник-разначальник! Я смотрю в его глаза, в его мужественное лицо, на его крепкую фигуру и… теряю мысли. Одна за другой они улетучиваются. А мне хочется и дальше ловить взгляд Эльриха… Будто нет сейчас ничего более важного! Ничего более потрясающего!..

…Вот мы пикируемся с ним в лагере альпинистов. И внутри меня восторженно бурлит детский задор. Хочется смеяться, хотя это совершенно не к месту…

«Выходи за меня… Я без тебя больше не могу…» Его сиплый, с песком голос будто оголяет каждое нервное окончание: касается, будоражит… И я – всего лишь гитара под страстными пальцами несносного, настырного, но такого родного мне музыканта. Музыканта, который хочет, стремится мной овладеть…

…И вот в самый горячий, нежный момент, я вдруг отпрянула от Эльриха с криком:

– Я поняла! Вернее, догадываюсь!

Айн покачал головой. Весь такой дурной, возбужденный, взволнованный.

Боже! Как он мне таким нравился! Глаза синие-синие… глубокие… сверкающие, как драгоценные камни. Тело – сплошной литой мускул. Естественный доспех. Натур продукт! Губы яркие, чуть, по-моему, даже припухшие, приоткрытые…

Хорош, зараза! Как же он был хорош!

– Спорим, ты сейчас о работе? – хитро прищурился айн. – А не о бедном влюбленном в тебя варваре?