Халат Кайла завязывать не спешила. Подошла к стоящему на полу зеркалу, узнавая и одновременно дивясь своему отражению. Взрослая, серьезная. Сейчас она была настоящей дочерью «воронов», хозяйкой отеля, а не девчонкой, скачущей по горным тропам.

Зеркало не скрывало ни красоты, ни уродства. Кайла знала, что красива, они с сестрой пошли в мать: благородные черты лица, рыжие волосы, светлая кожа. Немного «деревенская» фигура, как поговаривали злые языки, но в горных районах крепкие женщины ценились больше тощих аристократок столицы. Если не поворачиваться спиной, можно и вовсе решить, что последние десять лет ей приснились. Но металлический позвоночник, заменивший настоящий, не позволял об этом забыть. За годы Кайла привыкла к нему и перестала пугаться, но в отеле приходилось скрывать его мороком. Вряд ли поверят, что простые охотники, которые, по легенде, спасли ей жизнь, смогли провернуть сложнейшую операцию на позвоночнике.

Кайла думала, что, вернувшись, вспомнит себя прошлую. Но все стало по-другому. Не было мамы, целующей в лоб перед сном. Не было отца, вечно читающего в кабинете допоздна: они с Минтой поочередно забегали к нему, чтобы позвать на ужин. Не было долгих разговоров с сестрой: шушуканья под одеялом о том, как и на кого посмотрел городской мальчишка! Не было даже Ильмана, зычным голосом командующего прислугой…

Кайла вздохнула и затянула пояс халата.

– Спокойной ночи, Кроу. Разбуди меня на рассвете, – попросила она ворона и уснула, кажется, раньше, чем донесла голову до подушки.

Обычно Луис спал как убитый, но сегодня все шло не так: скрипела кровать, подушка колола щеку, пока он не вытащил из нее надоедливое перо, а выпивохи под окнами решили устроить концерт с утра пораньше. Пара брошенных со второго этажа кровентов немного их успокоила, но тут началась кошачья драка, и Луис сдался: сегодня у него не было шанса выспаться.

– Уже уходишь? – сонно приподнялась на локте женщина, ради которой он оставил собственную уютную спальню в «Вороньем гнезде» и терпел неудобства.

Наби была актрисой из Хаврии, и ее чарующий голос, свободомыслие и обаяние покорили Луиса со дня знакомства. Наби умела быть ласковой, как кошка, и так же рассерженно шипела, если что-то шло не по ней. Не то чтобы он влюбился, но и менять любовницу не спешил, с ней было по-настоящему интересно.

– Нет, просто не спится, – успокоил ее Луис и присел у окна. Вытащил сигареты и, прикурив, бросил растерянный взгляд на сложившую крылья механическую птицу, сжимавшую в клюве письмо. А ведь точно, ему пришло послание. Навязчивый стрекот прервал их в самый интересный момент, и Луис просто отмахнулся от вестника. Кто бы смог остановиться, когда в руках тает красавица? Вестник вполне мог подождать.

Луис развернул записку и хмыкнул.

– Что тебя развеселило? – Наби все-таки села на постели, подтягивая одеяло к груди. Светлые кудряшки рассыпались по покатым плечам, и Луис подумал, что проснуться раньше было неплохой затеей.

– Рюдигеру надо меньше закладывать за воротник. Он пишет, что моя жена вернулась.

– Но ведь она умерла, – растерянно произнесла актриса.

Наби не присутствовала на похоронах, но была наслышана о случившемся. Весь город судачил, что хозяйка отеля отправилась с мужем в горы и погибла под снежным обвалом.

– Умерла. – Луис покрутил в пальцах записку, смял ее и бросил в камин. Злило, что кто-то бесцеремонно ворвался в его дом и взбаламутил прошлое. Спустя два месяца после похорон Луис надеялся, что никто больше не станет вспоминать эту историю. – Пожалуй, сегодня я вернусь в отель. Не хочу, чтобы самозванка водила всех за нос.