– Умри, поганый святотатец!!! – тяжело ступая, медный воин приблизился к жертве, замахнулся хрустальным оружием.

И тут Викентий заметил лежащий среди сухой травы серп. Обычный, истертый от постоянный работы серп, из прочного ясеневого корневища, с замасленной рукоятью и длинной зубчатой полоской вклеенных во внутренний паз кремниевых пластин, острых, словно осколок оконного стекла!

Бог войны схватил серп, рывком откатился, группируясь, вскочил, растопырил левую ладонь, призывая свое оружие. Молот рванулся на призыв, дергая руку Талоса вниз и тем самым открывая бок медного бога для удара, – Один что есть силы взмахнул бабским оружием и… И голова хранителя святилища великой Геры подпрыгнула вверх, отделяясь от плеч, рухнула вниз и, подпрыгивая, словно мячик, покатилась к воротам крепости по незаметному простому глазу уклону.

– Талоса убили! – в ужасе воскликнули сразу несколько славян. – Талос мертв! Медный бог погиб! Хранитель убит!

Битва прервалась. Горожане опустили оружие, устремились к телу повелителя – смерть хранителя святилища лишала их войну всякого смысла. Возле краснокожего бога склонилась невидимая для смертных богиня Мара, протянула павшему храбрецу свою ароматную чашу.

А возле Одина воздух задрожал горячим маревом, из которого соткалась тяжело дышащая Валентина. Затихшее кровопролитие вернуло Валькирию в ее обычное земное состояние.

– Обалдеть, Вик, – нервно хихикнула она. – Я думала, тебе конец. Отбегался главный воитель.

– Я и сам так подумал, – признался великий Один и осмотрел спасший его серп. Единственного настоящего, сильного удара по человеческой плоти хватило, чтобы выкрошить все кремниевые пластинки оружия под самое основание. Бог войны откинул бесполезную теперь игрушку, вздохнул: – Ты даже не представляешь, Валентина, как я скучаю по-настоящему, длинному и тяжелому, острому мечу! Все эти колотухи, палицы, топоры, это не то. Нет в них… Искры, что ли, не хватает? Они не просят крови, не поют о жажде настоящего парного пития! Это не сеча, – развел он руками. – Это костедробилка какая-то! Раненых навалом, убитые тоже имеются. А крови – нет!

– Викуша… Ты маньяк! – ласково выдохнула богиня смерти. – Тебе этого никто не говорил?

– Много раз. И в этом мире, и в будущем. Но мне можно. Ведь я – бог войны! – Великий Один с резким выдохом вскинул молот над головой, и его дружина восторженно подхватила брошенный клич:

– Слава Одину! Слава Одину! Слава!

Викентий опустил свой молот в петлю на поясе и громогласно объявил:

– Есть время битвы и есть время веселья! Мы славно подрались, и пора отметить это добротным разгулом! Заберите у них оружие и заприте в дальнем доме, – бог войны указал на столпившихся у тела мертвого бога мужчин. – Потом можете развлекаться.

– Что будем делать со священным камнем? – поинтересовалась Валькирия. – Утопим?

– Зачем? – пожал плечами великий Один. – Мы ведь не скифы и не лесовики. Мы не ведем войну ни с богами, ни со святилищами. Мы просто веселимся. Так что пусть стоит. Пожалуй, даже, в благодарность за победу я принесу богине Гере достойную жертву.

Викентий подобрал булаву с хрустальным навершием, покрытым множеством мелких граней и тщательно отполированным, и опустил перед остроконечной мраморной глыбой:

– Прими мой дар, великая богиня! На сегодня это самая большая моя добыча. Возьми сей трофей и подбери для него более умелого воителя!

Тем временем селение вокруг наполнялось шумом победного праздника. Заперев покорившихся судьбе мужчин, победители разбрелись по городу. Они ковырялись в кладовых и амбарах, выволакивали из потаенных укрытий молодых, ладных и красивых девок, стаскивали с них одежду, опрокидывали на сено, на тряпье, а то и просто на землю, обрушивая на повизгивающих красавиц свои грубые ласки; выбивали донышки бочонков с вином, резали толстыми шматками буженину и щедро ломали копченую белорыбицу, делили найденное оружие, одежду и инструмент.