Алекто с пристрастием их оглядела и резко вскинула руку, указывая на крайнюю:

– Иди ко мне, красотка! – после чего быстрым движением завела руки подошедшей ведьмочки за спину и скрепила меж собой браслеты на них. Затем провела рукой по её животу и гневно спросила: – Ты никак ребеночка дерзнула от хозяина заиметь, тварь безродная? Решила, что так сможешь место моё занять?

– Это случайно произошло… случайно… я не виновата… – губы ведьмочки затряслись, а из глаз полились слезы, – пощадите… пощадите, умоляю… Госпожа Алекто, я не нарочно, клянусь! У меня и в мыслях не было… я… я всё сделаю, что пожелаете… я избавлюсь от него… только пощадите… молю, – она медленно опустилась на колени, подобострастно заглядывая ей в глаза и скуля от страха.

– Вон как ты заговорила… только поздно об этом молить, когда ты мои прерогативы нарушила, раньше надо было думать. Сейчас тебе меня молить надо, чтобы я поскорее тебя прикончила и не очень долго мучила, перед тем как души лишить… – она схватила ведьмочку за ожерелье и потянула на себя.

– А-а-а, не надо…не надо-о-о… я любое наказание приму, лишь не это! Ой-ой-ой! Пощадите! – от страха у ведьмочки выпучились глаза, она вся выгнулась, пытаясь вырваться и, не переставая, кричала. – Не надо… У-уу-у-умоляю!!! Госпожа, не надо-о-о!

Не обращая внимания на её крики, Алекто рывком притянула её к себе и губами впилась ей в губы. Крики тут же умолкли. Ведьмочка беззвучно дергалась, извивалась, билась у неё в руках и в конвульсиях сучила ногами по полу.

Все присутствующие, замерев, не могли оторвать глаз от картины мучительного отъема души у провинившейся. Наконец, дернувшись в последний раз, ведьмочка бессильно осела, и Алекто, оторвавшись от её губ, отбросила мёртвое тело, в глазах которого застыли боль, страх и отчаяние.

– С одной разобрались. Теперь ваш черёд, – она обернулась к стоящим рядком фавориткам супруга. Те с ужасом смотрели на неё. Всех без исключения била сильная дрожь, и они нервно теребили руки, пытаясь успокоиться.

Умело доведя всех пятерых до состояния близкого к истерике и насладившись в достаточной мере рыданиями, мольбами, клятвами и уверениями, что они полностью осознали свою вину, раскаиваются и будут очень покорны и послушны, сопровождаемыми сильным энергетическим выплеском, она отпустила их, дрожащих от страха и захлебывающихся слезами.

Когда они удалились, Магистр Тьмы поднялся из кресла.

– Неплохо… но я всё же ожидал большего… – мрачно резюмировал он. – Ты что-то стала терять форму, дорогая.

– Чем ты недоволен?

– Ни одна из них не впадет в транс при виде тебя и сновидение, где увидит тебя, кошмаром не посчитает…

– Зачем тебе впавшие в транс фаворитки?

– Во-первых, в дальнейшем ты смогла бы чувствовать их ужас, даже не делая ничего, – он шагнул к ней и ласково обнял. – А во-вторых, я хотел, чтобы твоя внутренняя сущность была полностью удовлетворена.

– К чему тебе то?

– А ты не догадываешься? – его объятия стали крепче.

– Ты с ума сошел, Люциус! Прекрати! – Алекто попыталась оттолкнуть супруга, но он, рывком сдергивая с неё одежду, сумел повалить на пол.

Она постаралась вырваться, но тварь внутри, почувствовав её настрой и пользуясь моментом, отчаянно рвалась наружу, и у Алекто не хватило сил, чтобы, не сняв кабалы, высвободиться из крепкого захвата супруга.

– Если ты сейчас же не отпустишь меня, я не стану её держать! Не стану! – зло проговорила она, поняв, что объятиями дело не ограничится.

– Не держи… тебя никто не заставляет её держать… я с удовольствием с ней пообщаюсь, – выдохнул он ей на ухо, а потом приник губами к её губам.