– Просто шикардос! – неожиданно, громко и протяжно заголосила его спутница, указывая пальцем на памятник, одиноко стоящий в гуще старых могильных крестов. – Ты глянь! Вань, ты просто глянь, какая там красота стоит! – вдохновенно произнесла она, пытаясь обратить внимание своего парня на сей монумент. – Я сейчас как будто во Флоренции.

– Пф-ф-ф! Да что же ты мелешь, Катя? – тяжело вздохнув, вполголоса вымолвил Иван. – Мы что, пришли в музей какой-то, что ли?! Нашла себе место для развлечений. Что здесь, по-твоему, кладбище или «Студия 54»? (Культовый ночной клуб Нью-Йорка, получивший скандальную известность из-за неординарности и непристойного поведения посетителей. Заведение имело репутацию почти закрытого клуба из-за невероятно жесткого фейс-контроля.). Знаешь, в такую пору не стоит здесь находиться. Но раз уж мы тут оказались, то не шуми. Уважай, пожалуйста, мертвых!

Но Катя сделала жест, призывающий забить на всё.

– Это всего лишь обычный кладбищенский памятник, таких здесь полно! Наверное, с пару тысяч, если не больше! Мы здесь! Мы пришли! Ты довольна?! Ау?! – уловив насмешку, заигравшую на лице девушки, недовольно выплеснул он. Но Катя была неумолима и притулившись к Ивану, с наигранной, уже чуть ли не с сардонической улыбкой, язвительно прошептала ему в ответ: – Ты посмотри на него! До этого момента, Вань, ты не был так разговорчив. Почти весь вечер молчал, а тут вдруг – на тебе, посмелел и ожил. Интересно, это почему?

От этого у Ивана на лице появилась недовольная, почти что злобная оскомина.

Осознав свою ошибку, Катя решила быстро реабилитироваться, ища понимание в его обычно добром взгляде. Слегка приобняв парня и чуть склонив свою голову ему на плечо, она добавила: – Ну я, конечно, не большой знаток и ценитель мемориальной культуры, но мне здесь очень нравится. Правда. И мне кажется, выглядит этот памятник довольно-таки интересно. И не заводись, дорогой! Хвала мне, что хоть раз смогла вытащить тебя из дома на прогулку, пусть даже в такое страшное и гиблое место, как кладбище…

– Ох! – тяжело вздохнул недовольный Иван, внемля речам своей девушки.

– И, кстати, раз уж на то пошло, не хочешь ли познакомиться с местными призраками? Бу! Ха-х! Ладно-ладно, шучу, – уже с более ванильными эмоциональными красками на лице промолвила Катя.

Иван, заглянув ей в глаза, чуть остыл.

– Знаешь, у меня есть отличная идея! Раз уж мы сюда пришли, то вытащи, пожалуйста, камеру. Пощелкай меня на фоне памятников. Еще на фоне аллеи.

И с этими словами, Катя играючи оттолкнула от себя Ивана и развернулась к нему спиной. Она представила перед собой подиум показа мод, и изо всех сил пыталась вспомнить, как это делает Наоми Кэмпбэлл. И затем, сфокусировавшись на ногах, она горделиво зашагала по импровизированной прямой линии в сторону захоронения…

– Блин, у нее вообще кукуха поехала! Но что делать?.. Люблю стерву, – подумал про себя Иван, принявшись копошиться в своем рюкзаке в поисках фотокамеры.

Сам памятник, надо сказать, действительно представлял собой целое произведение искусства: грузный постамент с барельефом выводил вычурные резные фигуры, что тянулись от его основания и завершались у своеобразного шпиля, который был увенчан диковиной пикой. На табличке же, находящейся в середине памятника, значилась звучная эпитафия следующего содержания: «Человек наилучший здесь погребен: «Жизнь – это благо и зло, а Смерть – ни то, ни другое. Если умен, рассуди: в чем облегчение нам?».

– Ну что там?! Нашел?! – добравшись до памятника, негромко, но четко выкрикнула Катя, выглядывая из-за гущи могильных крестов. Она оглянулась вокруг, почти представляя себе толпу вокруг воображаемого подиума, где много критиков из фешн индустрии, которые уже завтра будут писать об этом показе мод. – Ваня, тут же ничего не видно! Скорей, тащи сюда камеру и фонарь! – уже в приказном тоне обратилась она к Ивану, не выдержав томительных ожиданий, которые так часто ее раздражали. Она не может так долго стоять на месте, потому что даже Наоми Кэмпбэлл не может вечно стоять перед толпой своих фанатов.