- Думаешь, мне не стать охотником? Ладно. Мы можем заняться золотом. Слышала, там золото на каждом шагу!

Слышала. Об этом многие газеты писали, как и о том, что на одного разбогатевшего старателя приходится две сотни безвестно сгинувших.

- Нет, Себастьян, - Эльвира высвободилась из объятий и с раздражением смахнула листик, прилипший к белой ее рубашке. – У нас ничего не выйдет. У тебя… у тебя, быть может, и получится…

Не разочаровывать же его сходу!

Пусть уезжает.

К медведям, нерпам и золоту. Пусть строит свой дом… а Эльвира… она подыщет себе другого мужа. В конце концов, зря что ли привечала графа Бойдуцкого? Ему, правда, под семьдесят… зато богат.

И главное, что королю угоден.

- Я поняла… - Эльвира сделала глубокий вдох. Все-таки она была сердобольной женщиной, и отказывая очередному искателю ее руки и капиталов, испытывала некоторую печаль. Правда, длилась оная печаль недолго, но неудобства доставляла. – Я поняла, Себастьян, что мы с тобой слишком разные.

Она взяла кольцо.

- Мне жаль, но… я не могу уехать… бросить отца, братьев… матушку больную…

…болела она давно, с немалым удовольствием, которое, впрочем, умело скрывала и от докторов, и от супруга, свято верившего, что жена его пребывает едва ли не на смертном одре.

- Да и подобная жизнь не по мне… я…

- Элечка… - Себастьян упал на колени.

- Нет. Послушай. Я уверена, что ты найдешь другую женщину… ту, которая поймет и примет тебя… и разделит все трудности…

- А ты?

- А у меня свой путь, - решительно произнесла Эльвира. – Я буду помнить о тебе… а теперь уходи!

Она сунула кольцо в его руку.

- Но как же ты… я ведь…

- Как-нибудь. Я справлюсь.

В конечном итоге, это не первый любовник и не первое расставание.

- Элечка…

- Уходи, - жестче произнесла она. – Пока нас кто-нибудь не увидел…

…например, батюшка, которому должно было бы надоесть ожидание… или братья… или еще кто… не хватало, чтобы слухи пошли. А то и вовсе, не приведи Иржена, родственники, которые в питии порой теряли меру, исполнят первоначальный план…

- Уходи, уходи, - Эльвира подтолкнула несостоявшегося супруга к окну. – Ты же не хочешь, чтобы обо мне нехорошие слухи пошли?

- А поцеловать?

Целовать Себастьяна ей не хотелось совершенно. Она коснулась ледяными губами щеки.

- Я буду помнить о тебе! – сказал он.

- Я тоже, - соврала Эльвира и, дождавшись, когда ненаследный князь исчезнет в оконном проеме, выдохнула с немалым облегчением.

Вот уж верно сказано: поспешишь…

Эльвира присела перед зеркалом… нет, надобно брать графа… конечно, шепчутся, что в свои семьдесят он весьма по мужской части активен, но и лучше, меньше проживет… а вдовой быть не стыдно…

Дверь открылась без стука:

- А хто тут?! – пьяный батюшкин бас перекрыл соловьиное пение.

Эльвира и сама пуховку выронила.

- Никого, батюшка…

- Элечка, ты одна? – барон Чеснецкий покачнулся, но на ногах устоял.

- Одна, батюшка…

- Сбег?

- Он нам не нужен.

- А… - барон хотел спросить, отчего вдруг случилась столь резкая перемена, но передумал. Во-первых, на грудь он принял изрядно, а потому в голове шумело, и шум этот мешал должным образом вникнуть в объяснения. Во-вторых, избранник дочери ему не нравился.

А в-третьих, князю зверски хотелось спать.

- Не нужен, - с нажимом повторила Эльвира, проводя по волосам щеткой.

- Ну… - барон понял, что должен изречь что-то глубокомысленное, этакое, но не знал, что именно. – Затогда ладно… пущай… а ежели чего… то мы его того! Во!

Во устрашение беглого жениха, он стукнул кулаком по каминной полке, которая хрустнула.

- Ах папенька, - Эльвира вымученно улыбнулась: спорить с папенькой не имело смысла. С другой стороны, управлять им было легко. – Отчего мне так не везет-то?