Солнце уже щедро заливало нашу убогую комнатушку, когда зашевелились, просыпаясь остальные. Светало здесь очень рано, в покоях господ окна защищали плотные шторы, нам такой привилегии не полагалось.

Хаос мыслей и переживания за малыша, которого видела во сне, давили на плечи пудовыми гирями.

– Чего бока отлёживаете? – проворчала бабушка Калима. – Работа не ждёт, шевелитесь, засони.

Мы по очереди умылись над старым, погнутым тазом, и отправились каждая по своим делам.

Я вышла в сад, прибрать оставленную с вечера посуду, старшая жена любила сидеть здесь допоздна в одиночестве, мечтая о чём-то своём. Внезапно меня буквально скрутило от приступа боли. Зрение померкло, ноги подкосились, упав на землю, я старалась не кричать, от пронзающей мозг волны жара. Рядом крутился щенок, поскуливая и вылизывая мне лицо. Словно в замедленной съёмке увидела тот самый замок, только целый, улыбающегося мне мужчину. Красивого, с вьющимися тёмными волосами, с бородой эспаньолкой и очень добрым взглядом. Потом кадр сменился, и вот у меня на руках розовощёкий малыш, радостно агукающий и пускающий пузыри. Снова смена декораций. Тут уже трёхлетний карапуз бежит, улыбаясь ко мне навстречу, маленькие ножки заплетаются, он падает на землю, заливаясь горькими слезами, а я спешу прижать его к себе, успокоить. Потом снова этот же мужчина с мальчиком на руках, он бережно подсаживает мальца на невысокую лошадку. Малыш заливисто смеётся от восторга, тянется к коняшке ручками.

Дальше всё повторилось, как в недавнем сне и первых моих смутных воспоминаниях. Нападение дикарей, мужчина, лежащий на камнях двора с рассечённой головой, неживые глаза смотрят в небеса. Чувство паники. Мечущиеся люди вокруг, зарево только пробудившегося пожара. И снова, пятилетний мальчик, тянущий ко мне руки, с мольбой и страхом во взгляде.

С трудом мне удалось подняться на четвереньки и доползти до фонтана, умывшись, немного пришла в себя. Туман в голове стал проясняться, и я вспомнила…Я всё вспомнила.

Мальчик – это мой сын, Себа́стьян. Вернее, сын женщины, в теле которой застряла моя душа. Путая, где проходит тонкая грань наших сознаний и воспоминаний, снова и снова прокручивала перед собой череду видений.

Красивый мужчина. Мой муж. Звали его Седрик. Наш замок разрушен, челядь угнана в рабство. Но сына на корабле не было точно, зачем бандитам оставлять при себе несмышлёного мальчишку. А может, удалось его спрятать? Он жив, я точно знала, что с ним всё в порядке.

Мысли и эмоции, страхи и желания мои и погибшей женщины, тело которой я заняла, сплелись в невероятную вязь. Уже непонятно, где заканчиваются её переживания и начинаются мои. Но я вернусь. Обязана вернуться. Ради этого малыша. Грудь сжало от одной мысли, что может случиться с ребёнком, брошенным в одиночестве на верную смерть. И только надежда обнимала меня своими крыльями, помогая верить – Себастьяна можно спасти. Если поспешить.

Из ступора меня вывел щенок, он легонько покусывал пальцы ног и скулил, словно желая предупредить о чём-то. В доме послышались голоса. Я подскочила с земли, отряхнула платье от мелкого сора:

– Беги к себе, мой хороший. Спасибо, что не бросил, – погладила маленького спасителя и слегка подтолкнула его к кустам. Кроха быстро засеменил лапками и скрылся с глаз.

– Что ты здесь возишься? – Джанна недовольно оглядела двор.

– Простите, плохо себя чувствую.

Она подошла, приподняла рукой мой подбородок и заглянула в глаза. В её взоре не было злости, лишь искреннее участие. Но следующие слова она произнесла нарочито строгим тоном:

– Иди к себе. До обеда свободна. Ох уж эти мне бывшие благородные.