– Но вы ведь ничего не сделали для больного, – вздохнула я, – этот ваш хлеб с плесенью…

– Госпожа, ему лучше! – прервал мою речь голос поварихи. – Поглядите-ка, ему лучше! Лечение помогло!

Линара склонялась над раненым. К моему удивлению, месье незнакомец и правда стал выглядеть здоровее. Сошел чахоточный румянец, круги под глазами рассосались, лоб был холодным. Чудеса!

Неужто чай липовый помог? Или заплесневелый хлеб?

– Что я говорила, – ухмыльнулась знахарка. – Ваши серьги, ну!

С фактами не поспоришь. Раненому и правда полегчало. Пришлось скрепя сердце отдать знахарке золотые серьги Сибилл Шевьер.

В другой ситуации я бы, может, поторговалась, но слабость и головная боль превратили меня в вареный овощ. Если нашему безымянному гостю стало лучше, то мое состояние, наоборот, ухудшалось с каждой секундой. Поэтому я поспешила выпроводить мадмуазель шаманку за дверь и закрылась в своей спальне на втором этаже.

Неужели заболела? Не дай бог! С местной медициной лучше себя беречь, иначе либо разоришься на лечении, либо протянешь ноги, пытаясь исцелить ангину или пневмонию плесенью с зеленого хлеба.

К счастью, мои опасения оказались напрасными. Два часа глубокого сна быстро поставили меня на ноги. С кровати я поднялась бодрая и полная сил.

Успела как раз к обеду. Когда я спустилась по лестнице, воспитанники уже сидели за столами, а Линара, переваливаясь, как утка, разносила тарелки с едой.

Я прошла на кухню и заглянула в котел: под чугунной крышкой дышали паром золотистые щи на говяжьей косточке. Страшась проверки, которая могла нагрянуть в любой момент, повариха постаралась на славу. Остатки капусты она пустила на пирожки, которые собиралась подать на второе.

В столовой снова царило оживление. Дети радовались вкусному обеду и удивленно переглядывались, словно спрашивая друг у друга, как долго продлится такое везение. Мясной суп! Пышные сочные пирожки! Для бедных сирот, привыкших довольствоваться объедками, это было королевское пиршество.

– А когда ждать ревизора? – спросила Линара, вытирая мокрые руки о передник.

– То мне неведомо, – напустила я туману. – Проверка будет внезапной.

Повариха недовольно цокнула языком.

После обеда я попросила детей не расходиться, остаться в трапезном зале, потому что эта комната была достаточно большой, чтобы вместить всех сирот, к тому же – одной из самых теплых и, благодаря наличию столов, могла заменить нам школьный класс. Пришло время примерить на себя роль учительницы.

Выяснилось, что почти никто из малышей не умеет читать, до десяти считают почти все, а вот до ста – единицы, написать свое имя могут только белокурые девчушки Вева и Инес да старший мальчуган Тим, которому, между прочим, уже одиннадцать. По местным законам, в следующем году он должен будет покинуть приют и отправиться в самостоятельное плаванье. Дети в этом мире взрослеют рано, впрочем, как и во всех остальных мирах, если у них нет поддержки в лице родителей или близких.

На первый взгляд, картина рисовалась печальная, но на самом деле у каждого человека в этих краях был шанс подняться довольно высоко, даже если родился он в нищей семье или вырос в приюте подобном нашему. И все благодаря его светлости герцогу Маркусу Денье.

Этот добрейший души человек построил при храме святого Лита школу для способных, но бедных детей. Брали туда не всех подряд, а только самых одаренных, после сдачи экзаменов. Поэтому так важно было научить сирот грамоте, чтобы после они могли попытать удачу и продолжить обучение за счет герцогской казны.