*Грат, гратта, гратти – вежливое обращение к мужчине, женщине и юной девушке.

В вагоне-столовой в этот час никого нет, кроме меня, малышки Розмари и щебечущей над нами Миранды. Девочка сидит напротив и жадно ест уже вторую тарелку фирменной похлёбки моей помощницы.

– Крошка, да откуда же ты? – тем временем спрашивает Миранда, ставя на стол корзинку с ароматными булочками и чашку имбирного капучино для меня.

– Папа сказал мне спрятаться, а сам убежал. Жер-р-рдей увёл! – она приподнимает ложку вверх, будто бы говоря: вот какой у меня храбрый папа!

Миранда хватается за сердце, я же удивлённо вскидываю брови. Жердями жандармов называют лишь в определённых кругах. Преступных, если уж быть точной. И всё из-за специфического оружия законников – телескопических жезлов, проводящих магию носителя.

– Доченька, где же ты таких слов нахваталась? – вновь заквохтала Мири, присаживаясь рядом с малышкой.

– Так и папа говорит, и друзья его. – Розмари невинно округляет кукольные глазки.

– И кто же твой папа? – мягко улыбаюсь я, поднося чашку ко рту.

А сама превращаюсь в слух, внешне стараясь сохранять видимость спокойствия, лишь лёгкая дрожь в пальцах выдаёт напряжение.

Скользящие рождаются только в тех мирах, где добывают армелит – минерал, что позволяет поездам путешествовать сквозь грани миров. Учитывая, что я и сама родом из такого шахтёрского мирка, узнать, кто же отец малышки, для меня жизненно необходимо.

– Пир-р-рат! – довольно улыбнувшись, отвечает малышка и вновь опускает нос в чашку с похлёбкой.

Мы переглядываемся с Мирандой, и в её глазах я чётко вижу тревогу. Пираты, мародёры и прочая шушера нам вовсе не нужна. Лишнее внимание к «Торопыге» означает и повышенный интерес к моей персоне, а я столько лет потратила на то, чтобы стать как можно незаметнее.

– Все мужчины в чём-то пираты: одни похищают твои сбережения, другие – сердца, – отвечаю я, деликатно ставя чашку на блюдце. – Твой из каких будет?

– Мой папа из благородных! – насупившись, отвечает Розмари.

– Значит, сердцеед, – делаю вывод я и поворачиваюсь к Миранде. – С таким справимся.

Помощница осуждающе смотрит на меня, будто бы говоря, что такие темы с маленькими девочками не обсуждают. Я и не спорю: никогда не умела находить общий язык с детьми.

– А ещё что-нибудь тебе папа сказал? Кроме того, чтобы спрятаться? – продолжаю расспрашивать малышку, отводя взгляд в окно.

За стеклом проносятся привычные виды Межмирья – удивительного по своей красоте пространства между мирами. Яркие всполохи невидимых звёзд и разноцветное сияние неизвестной пыльцы, что вьётся лентами, заполняют это странное место. Ничто, сквозь которое проложены призрачные пути наших поездов. И только Скользящие могут сходить с этих троп, прыгая, куда им заблагорассудится.

– Папа сказал, что гратта Агата поможет мне и спасёт от жердей. – Девочка вытягивает руку прямо на столе и устраивает голову на сгиб локтя, при этом отчаянно зевает, но старается держать глаза открытыми.

Я перевожу взгляд на неё и тут же напрягаюсь. Вокруг малышки вновь проявляются всполохи зелёного цвета. Миранда рядом замирает, судорожно сжимая в руках поднос, а я глубоко вздыхаю. Призываю собственную силу, чтобы успеть перехватить нашу гостью. Чтобы она не прыгнула прямо в поезде, иначе жандармы вернутся. Пройдут по нашему следу – и тогда мне конец.

– Розмари, – зову девочку и касаюсь её тёплой ладошки пальцами.

Малышка вскидывает голову, и в её глазках я вижу переливы изумрудного цвета. Но магия не её! В тот момент, когда догадка вспыхивает в моей голове, столовую заливает яркая вспышка, на миг ослепляя нас. Я слышу испуганный вскрик девочки и удерживаю её за руку, чтобы и она на эмоциях не сорвалась.