– Что вы, упаси боже! – Отрицательно покачала головой женщина.

– Значит, еще современной жизни не нанюхалась. Сейчас что многие бабы, что мужики, дымят не хуже паровозов. Равноправие, видите ли.

– Глупое равноправие. – Пожала плечами Мила. У нас в деревеньке девчата покуривают. А мне это не понравилось. Дым глаза колет, щиплет. И пахнет потом не очень изо рта.

– Ты права. И не нужно. А я вот, как с самой армии пристрастился к куреву, так теперь и бросить не могу! Нервы успокаивает, хорошо. – Ответил, разминая сигарету. А потом, закурив, бросил спичку в близ стоявшую урну. – Ну, вот что, девка! С кем ты там ругалась, с мамкой, папкой или мужем, – эти проблемы меня это не волнуют. Вот увидишь, что время пройдет, все перемелется, да мука будет. Так что давай-ка сюда своего ребенка! – И он, не дожидаясь ее согласия, взял малышку на руки. А потом спохватился, и шепотом выругался. – Вот я остолоп! Взял ребенка на руки, а сигарету во рту держу! – И выплюнул окурок в урну. Девочка обняла его за шею, и прижалась к небритой щеке. А потом прошептала:

– Правда, что ты мой папа? Правда? Ты ведь вернулся за нами! И больше никуда от нас не уйдешь? И мы больше не будем жить у той сварливой бабки? Мужчина вымученно улыбнулся, и виновато пробормотал:

– Нет, малыш, ты немного ошибся. Я вовсе не твой папа. Я просто дядя. – Он взглянул на женщину. И, переводя разговор на другую тему, сердито, почти сварливо, проговорил: – Нечего тебе тут с ребенком спать на вокзале! Всякие тут шляются, сама видела! Пошли, я помогу тебе на первых порах помогу хоть немного устроиться. Мне сейчас позарез нужен дворник. А вот когда себя покажешь, да подучишься маленько, то можно тебя будет и за швейную машинку посадить! Глаза женщины вспыхнули, заискрились удивлением:

– Швеей? Правда? А что же вы такого шьете?

– Что шьем? Так, не сказать, чтобы что-то супермодное. Простой, но важный товар. И довольно ходовой.

– Так что же? Мила затаила дыхание.

– Да меховые игрушки для вот таких желторотиков, как твой. Я хозяин этой фабрики. Дело молодое, только начали заниматься этим. Конкуренция жуткая. Но больше товар гонят китайцы. Дешево и сердито. Однако у них есть один минус – они не вкладывают в это дело частичку выдумки.

– Ах, игрушки, игрушки! – Вздохнула женщина так тяжело, что это полоснуло его по душе. – Я всю жизнь мечтала шить этих пушистиков. Да вот в судьбе так получилось, что не сложилось, как хотелось.

– Ладно, меньше слов, больше дела. Пошли. Поди, вы голодные. Уже ночь, а вы, наверное, и не ужинали! Ты, милая, сама – то давно ела?

– Сегодня утром. И в машине малость перекусила. – Тихо ответила женщина. Мужчина внимательно всмотрелся в симпатичное женское личико, освещенное огнями ночных фонарей. «Какие у нее большие, темные глаза. Они полны тайны, какой-то загадки. И доброты. Как хорошо встретить такие глаза в этом жестоком мире, полном лжи и предательства! Встретить такое яркое, такое непосредственное существо!».

– Скажи, кто ты? Как тебя звать? – Почти что шепотом спросил он. И она ответила, не опустив ресниц, глядя на него, как верующий на образ:

– Мила. Мгновение они молча смотрели в зрачки друг другу. Никто из них не забыл этого мгновения. «Удивительные глаза! Они все могут сказать без слов. А сама точно Несмеяна и Недотрога. А голос хорош. Грудной, гибкий». – Подумал он, и тихо проговорил.

– Мила. – И, вспыхнув от смущения, опустила глаза. – Мила? Это так коротко? А полное имя?

– А это и есть мое полное имя. – Тихо проговорила женщина. – Так и в паспорте записали. Мама назвала Милой. Ей это имя очень понравилось.