Проводив её взглядом, Виктория приготовилась долго ждать, однако дверь Теми вернулась почти мгновенно. На сей раз в ей руках была глубокая чаша.

Она подошла к кровати, села рядом, подождала пока Виктория примет более или менее сидячее положение и поднесла чашу к её губам. В нос ударил резкий запах неизвестных Виктории трав. В том смысле, что это была не мята, не ромашка, не липа и не валериана. Как пахнут остальные травы она не знала.

– Может я сама? – протянула она руки к чаше.

– Успеешь ещё сама. Мне не сложно придержать, – мягко заметила женщина. – Чаша тяжелая, а ты всё ещё очень слаба. Смотри вон как руки дрожат. И голова небось не только болит, но и кружится. Шутка ли два дня в горячке провести!

– Два дня? – удивилась Виктория.

Теми кивнула и продолжила сетовать:

– И откуда только напасть эта взялась? Ты ведь уже на поправку шла. Уже думали, не выдюжишь, но обошлось, слава святой Эржине! Ты пей! Пей! – вспомнила о чаше Теми.

Но в том-то и дело, что Виктория уже отпила. И выяснила, что, так называемый, чай был на редкость отвратнейшим пойлом. Настолько отвратнейшим, что ещё мгновение назад умирающей от жажды ей резко перехотелось пить. И всё ещё сжимавшийся от пережитого ужаса желудок её в этом поддерживал. И сказал большое человеческое спасибо, когда она, дабы удалиться от запаха пойла, вжалась головой в подушку.

– Пей, – повторила её бессердечная сиделка.

Виктория тяжело вздохнула и с тоской посмотрела на насмешливо подмигивающую ей красноватую жидкость.

Бессердечная сиделка понимающе улыбнулась, и… само собой разумеется, не сжалилась. Хуже того, перешла к угрозам.

– Пей, если не хочешь, чтобы вернулась горячка.

«Угроза» подействовала, и Виктория разжала плотно сжатые губы.

«Пожалей!» – завопил желудок.

Но Виктория не хотела опять метаться в лихорадке и потому сжала волю в кулак и сделала на сей раз большой глоток и с удивлением поняла, что в первый раз ей, оказывается, не показалось, ей, и в самом деле, становилось лучше с каждым глотком пойла. Дрожь уходила прямо на глазах. А её тело, в прямом смысле слова, наполнялось силой.

«Забористая штуковина! Очень надеюсь меня только что не наркотиком каким-то напоили! И не первый раз, как я подозреваю!»

– Что это? – опасливо уточнила она, хотя и понимала, что «поздно пить боржоми, после того как почки уже отказали».

– Особое зелье нашего старшего целителя, – с улыбкой ответила Теми. – Он держит состав в секрете. Как теперь себя чувствуешь? Стало лучше? – поинтересовалась она.

«Так я и думала, – со вздохом подумала Виктория. – Без наркотиков не обошлось! Надо будет попробовать хотя бы до окна добраться, как только она уйдёт, чтобы хоть попытаться понять, что это за место» – решила она и залпом допила остаток отвратного особого зелья.

– Стало, – честно ответила Виктория и не менее честно уведомила: – Но больше я этой гадости даже и капли в рот не возьму.

– Все так говорят, – рассмеялась Теми. – Но как припечет, возьмёшь как миленькая! И не только каплю!

«Вот сволочь! Таки подсадила на наркотики! А с виду вся такая из себя добренькая, прям как сестра божья!»

В этот момент в дверь комнаты постучали. И следом, не дожидаясь разрешения, открыли дверь.

– Там снова стряпчий пришёл, – сообщила худенькая, молоденькая девушка в таком же тёмном платье, какое было надето и на Теми. – Просится пустить его к госпоже. А старший целитель сказал, что пускать его или не пускать, это на ваше усмотрение, целительница Теми.

[1] Апостольник — предмет одежды православной монахини. Представляет собой головной платок с вырезом для лица, ниспадающий на плечи и покрывающий равномерно грудь и спину.