– Она в сознании. Раб, принеси воды.

Раб?!

Елизавета распахнула глаза шире.

Несколько раз моргнула, прогоняя остатки сна. Медленно, но пятна приобретали четкость, вырисовывая странную до чертиков картину.

Комната какая-то.

Очень темная – только лампадка горит в углу, бросая тени на грубую каменную кладку стен и… ковры? Нет, гобелены! Огромные полотнища от потолка до пола с изображением каких-то монстров и битв с ними.

Взгляд скользнул ниже и наткнулся на потухший камин и шкуру рядом не самого презентабельного вида. Рядом стоял массивный стол с огромным количеством пузырьков.

Сбоку шевельнулась белесая тень, и Елизавета повернула голову.

– Ох…

Выдохнула, разглядывая довольно молодого мужчину в белой сутане и характерной стрижкой под горшок. Что здесь забыл монах?!

– Вы очнулись, госпожа, – белозубо улыбнулся мужчина. – Воистину, это чудо. Владыка милостив…

Его выразительные темные глаза блестели, а лицо выражало крайнюю степень одухотворенности. Казалось, над густой шевелюрой вот-вот воссияет нимб.

– Владыка всегда милостив, но не будем забывать о науке, – сварливо отозвался другой голос.

Рядом с монахом возник мужчина постарше – ближе к пожилому возрасту. В отличие от худощавого монаха, он был плотным, носил темные одежды, а его волосы коротко остриженые волосы топорщились грязно-седой щеткой.

– Позвольте проверить пульс и дыхание, госпожа? – закряхтел, доставая деревянную трубку.

Да что за шутки такие?!

Кто эти люди?! И что за странное место?!

Елизавета уже собралась как следует возмутиться, но мужчина подхватил ее руку.

– А-а-а-а! – завизжала не своим тонким голоском и шарахнулась в сторону.

Попыталась это сделать.

Это не ее рука! У нее нет таких пальцев-сарделек. И ужасных темных пятен на коже! А ногти? Они что, обгрызены?!

И что это… живот? Она беременна?!

– Ох, госпожа, успокойтесь, – засуетился лекарь. – Прошу вас…

– О, Владыка всего сущего, – взвыл монах. – Даруй нам свое благословение, дабы дщерь твоя Элизабетта…

Какая, к черту, Элизабетта?! Она Елизавета!

– Вон! – заорала что есть сил. – Оставьте меня!

Да что с голосом?! Почему она пищит, как молоденькая девица, увидавшая мышь?

Пока Елизавета соображала, мужчины исчезли из комнаты – только дверь хлопнула.

О-о-ох…

Елизавета потерла лицо. И тут же принялась его ощупывать. У нее не такой нос! И нет второго подбородка! А волосы? Они что, отросли?! Один из локонов соскользнул на грудь, привлекая внимание к своей длине, а заодно и к пышности бюста. Какой это размер – четвертый? Или весь пятый?! Не могла ее задорная полторашечка распухнуть до таких размеров!

И тут как молнией пронзило – зеркало! Ей срочно нужно зеркало, иначе свихнется!

Взгляд заполошно скользнул по стене и, наконец, упал на завешенную тряпкой раму. Это могла быть картина, но Елизавета очень хотела надеяться, что нет.

Откинув тяжелое шерстяное покрывало в сторону, она тихонько выругалась. Ноги тоже были не ее – маленькие лодыжки, пухлые коленки. И одежда странная – длинная хлопковая ночнушка с оборками по подолу и обилием кружев.

Безвкусица!

Кое-как Елизавета сползла с кровати.

Тяжко вздохнула, собираясь с силами, и осторожно встала на ноги. Голову тут же повело.

Елизавета ухватилась за один из столбиков, поддерживающих балдахин, и замерла.

Нужно собраться. Ей жизненно необходимо взглянуть в это чертово зеркало, а в обморок можно и потом упасть.

Господи, хоть бы это сон был! Один большой затяжной кошмар, а потом она проснется в своей чудной удобной кроватке с ортопедическим матрасом, застеленным шелковой простынкой. А рядом будут мурчать два верных товарища – Сушка и Лёва.