Но теперь…

Следуя за посланником принца, принцесса вошла в прохладу дворцовых стен и двинулась по стеклянной галерее, вспоминая холодное, ничего не выражающее лицо Люме. Ее передернуло. Быть женой такого человека ужасно. Она слышала о его жестокости, злобе, но надеялась, что он пойдет ей навстречу: не так уж ценно было ее королевство, наверняка есть другие принцессы, она просто оказалась ближе всех остальных… а жить без любви не захочется даже чудовищу…

В покоях принца было несколько уровней стражи, принцессу вели все дальше, и она в какой-то момент остановилась.

– Я подожду принца здесь, – сказала она.

Дальше, насколько ей было известно, располагались спальня и будуар, а она предпочла бы поговорить в кабинете.

– Принц предупредил, что говорить будет только в своих покоях. Но если вы передумали, я сообщу ему…

Посланник равнодушно ей поклонился и встал спиной к дверям спальни, сложив руки за спиной.

Тарита повернулась и пошла прочь. Но потом остановилась. Это ее единственный шанс. Завтра их с утра должны уже сочетать браком, другой возможности поговорить с принцем не будет.

– Хорошо, – сказала она.

Посланник распахнул перед ней двери, Тарита вошла. Спальня оказалась пуста. Она растерянно оглянулась на звук закрывающейся двери: посланник вышел.

С любопытством ребенка она рассмотрела железную перчатку принца со стальными когтями, что лежала на столике рядом с кроватью.

Услышав легкий плеск в ванной, Тарита подошла ближе. Дверь была открыта, и она заглянула туда прежде, чем подумала, что это неприлично.

Но увиденное заставило Тариту забыть о приличиях и цели своего визита к принцу. Принц Люме лежал в ванной, полной крови. А у ее подножия стояли четыре головы. И несмотря на то, что насильственная смерть исказила их нежные девичьи лица, Тарита узнала своих приближенных фрейлин.

Задыхаясь от ужаса и горя, не чувствуя под ногами пола, она схватилась за косяк двери, чтобы не упасть. Холодный пот пробил все ее тело, колени задрожали. Тарита не могла даже закричать, такой бессильной она ощущала себя перед этим зрелищем.

Принц Люме открыл глаза и встал. Кровь стекала багровыми потоками по его телу, Тарита видела его краем зрения – все ее внимание было направлено на головы. Лишь когда босые ноги принца загородили останки фрейлин, она подняла взгляд на Люме. Тот уже стоял, обмотанный полотенцем. Кровь капала на цветную плитку, окрашивала белую ткань полотенца. Он был ужасен. Отвратителен. Страшен.

– Я позволил себе поближе познакомиться с вашими фрейлинами, принцесса. И нашел их бестолковыми дурами. Они вам больше не нужны. У вас не будет подруг. Не будет связи с родными. Уж я позабочусь. Возвращаясь к теме вашего визита сюда, могу сказать только одно: я поступаю так, как хочу.

Он схватил ее за горло, потащил в спальню, бросил на кровать.

Она хрипела и отбивалась, ее лицо было залито слезами, взгляд был умоляющим, жалким.

– И чтобы у вас не осталось сомнений о серьезности моих намерений, я решил не ждать до завтра с консумацией нашего брака.

Тарита пыталась отцепить его пальцы от горла, оттолкнуть его, но принц Люме ловко задрал ей юбки, засунул ей в рот подол.

Он навалился на нее всем телом, Тарита безуспешно пыталась освободиться, и когда он вторгся в нее, приглушенно закричала от боли и ужаса. Это были самые отвратительные, болезненные и мерзкие двадцать минут ее жизни.

Когда он встал с нее, она еле нашла силы, чтобы соединить ноги и поджать их к животу.

– Можете идти, принцесса. Аудиенция закончена. Вам еще надо подготовиться к свадьбе. Или желаете повторения?

Она медленно покачала головой, не глядя на него, подтянулась за резной столб кровати, села, вытащила тряпки у себя изо рта. Ее бил озноб, ноги были такими слабыми, что Тарита еле дошла до двери.